травмы. А еще она очень любила детей, ненавидела мужиков и обожала мою маму. Когда мама оставляла меня с Лариской, мы играли в мяч. Она подвешивала авоську к двери на гвоздики, как баскетбольную корзину, и я пыталась в нее попасть.
После увольнения мама быстро нашла новую работу и устроила в свой же отдел подругу. Был май и совсем по-летнему жарко.
– Поехали на выходные в деревню. На свадьбу, – предложила Лариска, – брат женится.
– И куда ехать?
– В Тверскую область. Всего три часа. Они в Москве расписываются, а потом на автобусе с гостями едут домой.
– Слушай, далеко, неохота, да и Машку не с кем оставить.
– Да ладно тебе! Чего в Москве сидеть? Машку с собой возьмем.
Мама согласилась. Делать действительно было нечего. Погоду на выходные обещали хорошую, и маме захотелось развеяться.
Мы приехали уже к загсу, когда невесту загружали в автобус. Невеста была месяце на восьмом беременности и никак не могла закинуть ногу на ступеньку. Жених со свидетелем, уже нетрезвые, пытались затолкнуть ее в автобус рыбкой, но она сопротивлялась.
Наконец невесту утрамбовали на сиденье, гости расселись. Один из родственников достал гармошку, и женщины запели частушки. Мужчины достали водку и стаканы и начали отмечать.
Тогда я решила никогда в жизни не становиться невестой. Это было сложное решение. С одной стороны, мне очень понравились ее шляпа – огромная, по краям отороченная пухом – и маленькая, расшитая бисером сумочка. С другой – я не хотела становиться такой толстой, с таким животом, который никогда раньше ни у кого не видела.
Пока я таращилась на шляпу и сумочку, женщины распелись. Частушки были матерные.
– Тут же ребенок! – попыталась перекричать запевал мама, но ее никто не услышал.
Первый час дороги пролетел быстро. Второй дался уже с трудом. Женщины перестали петь, а мужчины напились. Водителю приходилось все время останавливаться. Меня беспрерывно рвало. Невесту тоже. Я плохо переносила транспорт, а невеста мучилась поздним токсикозом. Остальные бегали в кусты в туалет. В автобусе нестерпимо пахло водкой, блевотиной и сладкими духами, от которых мутило еще больше. Невеста отдала мне шляпу и сумочку, и я сидела зеленая, в шляпе и с сумочкой, на которую попали сначала ее, а потом мои рвотные массы.
– Господи, зачем я на это согласилась? – все время причитала мама, вытирая меня мокрым платком.
В какой-то момент стало тихо – все дружно уснули. Невеста всхрапывала. Теща храпела на весь автобус.
В деревню, из которой была родом невеста, приехали, когда уже смеркалось. Но из автобуса все выходили уже относительно бодренькие, проспавшиеся и готовые к новым подвигам.
Меня отдали на попечение сына родственников, деревенского пацана лет девяти, который, чтобы меня развлечь, предложил сигарету.
Невесту вынесли из автобуса и вручили жениху, который хоть и шатался, но шел сам.
Когда они проходили через строй родственников, на них посыпали рис и конфеты.
– А зачем рис? – спросила моя мама, которая привыкла, что на Кавказе бросают не еду, а деньги.
– Чтобы деньги были, – объяснила Лариска.
– Тогда бы деньги и бросали, – удивилась мама.
Потом случилась заминка, когда жених пытался поднять на руки невесту, чтобы перенести ее через порог. Он упал, невеста рухнула сверху, вставали долго, но всем было весело.
Гости расселись за столы, начали есть и пить. На столе стояли огромные, закрытые бумажными затычками бутыли с самогоном. Женщинам предлагали магазинную водку, считавшуюся, видимо, легким напитком.
Мама выпила рюмку, закусила холодцом, нашла меня взглядом в компании диатезных, как один, детей, успокоилась, и ее потянуло на подвиги.
– Слушай, – сказала она Лариске, – а давай бросим деньги и посмотрим, что будет.
– Какие деньги?
– Монеты.
– И где мы их возьмем?
– Я в комнате видела две банки трехлитровые с мелочью. Их и возьмем. А для смеха своих добавим, покрупнее.
– Давай, – согласилась Лариска.
Они пробрались в комнату, разбили две банки, полные мелочи, набили карманы и вернулись к гостям.
Лариска встала на лавку, уткнувшись макушкой в потолок и начала бросать мелочь. Мама ей подавала очередную порцию, а та, как сеятель, бросала монеты на головы гостям.
Народ в это время танцевал под баян. В центре зала была беременная невеста. Она же первая и заметила, что ей на голову сыплются монеты – копеечные, трехкопеечные, но попадаются и крупные, даже рублевая и трехрублевая бумажки.
– Деньги! – закричала невеста.
Люди упали на колени – подбирать. Невеста тоже пыталась наклониться, но живот мешал, поэтому она стояла и ловила монеты с воздуха. Гости ползали по полу и дрались за каждую копейку.
– Кто больше всех соберет, получит двадцать пять рублей! – выкрикнула мама, о чем тут же пожалела.
Гости сбивали друг друга с ног. Первой упала на пол невеста, на которую никто не обратил внимания. Пока она пыталась встать, жених задирал ей платье, чтобы проверить, не закатились ли под него деньги.
Подружка невесты собирала мелочь прямо в подол. Ей помогал свидетель, метко давая в морду конкурентам и забирая честно подобранные монеты.
Они вышли победителями.
– Ну, давай деньги, – заявил свидетель, грозно наступая на маму.
– А у меня нет, – пискнула она.
– Побежали, – шепнула ей Лариска.
Они улепетывали из дома, теряя туфли. Колготки были разодраны в клочья, как и парадные брюки. Наконец они оторвались от погони и засели в кустах где-то рядом с болотом.
– Пойдем, – позвала мама, когда прошло уже достаточно много времени.
– Я боюсь.
– Я тоже. Но меня зажрала мошкара, и у меня там Машка одна.
– Слушай, она ж голодная, наверное, – сказала Лариска.
– Да нет, я видела, как она винегрет ела.
– Машка? Винегрет? – не поверила своим ушам Лариска.
– А что делать? Жизнь заставит, и не такое съешь. Я же ела этот холодец и водку пила.
– Это точно. Пошли.
Они зашли во двор, стараясь держаться поближе к забору. На улице, под фонарем, народ плясал. Женщины опять орали матерные частушки. Дети стояли рядом и подпевали. И я тоже.
– Какой кошмар, – сказала мама.
– Надо ночь пережить. А в шесть утра электричка, – успокоила ее Лариска.
– Это ты? – вдруг вынырнул из тени здоровенный мужик и попытался взять Лариску за грудки, но не дотянулся. Он дышал ей в декольте и наступал.
– Что – я? – охнула Лариска, но понимала, что щелбан она ему в любом случае сможет отвесить.
– А вы, собственно, кто? – заважничала моя мама.
– Это отец невесты, – сообщила Лариска.
– Вы! – заорал мужчина и начал наступать на мою маму, которая была ниже ростом.
– Мы, – смело ответила мама, – а в чем дело?
