Но тогда все вроде бы складывалось хорошо. На вступительные экзамены с Леночкой ездила Катечка, ошалевшая от большого города и собственной дочери, которая собиралась изучать предметы, названия которых Катечка и произнести не могла без запинки.
Леночка поступила, набрав высший проходной балл.
Они вернулись домой догуливать лето. Весь город поздравлял Леночку и Петра Ивановича. Это действительно было событие – никто из знакомых и знакомых знакомых Петра Ивановича не поступал в тот вуз. Никто не набирал высшего бала. Никто не был таким умным, как Леночка. Гордость за дочь на время притупила тревожные мысли и опасения Петра Ивановича, и он почти со спокойной душой проводил дочь в большую жизнь, в общежитие. Тем более что Катечка ездила с дочкой и сказала, что комнаты чистенькие, а девочки-соседки – хорошие. Он надеялся, что и тот, большой, город, и те люди примут и полюбят его девочку, как полюбили здесь, в нашем городке, и не будут обижать и издеваться. Что несчастья обойдут ее стороной и ее жизнь сложится, как сложилась его.
А Катечка по наивности, глупости и душевной доброте надеялась, что дочка встретит там хорошего мальчика и выйдет замуж. Чего еще желать матери для дочери?
Первую сессию Леночка отучилась блестяще. Приехала домой на каникулы, взахлеб рассказывая отцу о преподавателях, однокурсниках, показывая учебники по высшей математике.
Светочка, которая тоже оканчивала школу, но не очень хотела уезжать из города, тогда решила ехать непременно и тоже поступать.
Каникулы закончились, пролетели мгновенно. Петр Иванович повез дочь в аэропорт. Катечка упаковала в чемодан новые отутюженные платья.
– Пап, все будет хорошо, – улыбалась Леночка, видя, что отец хмурится, – не волнуйся ты так. Там нормально.
Петр Иванович кивнул и поцеловал дочь, хотя на душе отчего-то без причины скребли кошки и сердце кололо.
Им позвонили весной из учебной части. Далекая, незнакомая женщина твердым строгим голосом сказала, что нужно срочно приехать и забрать Леночку. Петр Иванович хотел спросить, что случилось, но связь прервалась.
Он поехал сам, Катечку не отпустил.
Как он добрался до института – не помнил. На ватных ногах дошел до учебной части и представился. Та женщина, которая звонила, отводя глаза, написала ему адрес больницы, где лежала Леночка, и, сославшись на занятость, убежала.
Он зашел в общежитие забрать вещи дочери. Девочки-соседки предложили ему чай, от которого он отказался, и отдали чемодан, куда сложили Леночкины вещи.
– Что случилось? – спросил Петр Иванович.
Девочки молчали и не отвечали. Одна заплакала.
В больнице Петр Иванович увидел дочь, которая лежала на кровати бледная, но с виду ничуть не изменившаяся.
– Папа, – улыбнулась она.
– Все хорошо, я здесь. Что случилось?
Леночка не ответила, не заплакала, а просто отвернулась к стенке.
Петр Иванович нашел лечащего врача, который и ответил на все его вопросы.
Леночку с подружками пригласили на вечеринку. Обычная студенческая вечеринка. Девочки не хотели идти, а Леночка очень хотела. Она была рада, что и ее тоже пригласили. У одной ее подружки по комнате поднялась температура, и она осталась. А вторая быстро ушла – нужно было готовиться к пересдаче. Так Леночка осталась с пятью мальчиками. Из этой компании она знала только одного – своего сокурсника, а остальные были незнакомые. Трое из них даже не жили в общежитии – пришли в гости. Мальчики быстро напились. Леночка собиралась уйти, но ее не отпускали.
Ее изнасиловали все пятеро, а когда она потеряла сознание, принесли в ее комнату. Девочки просидели над ней до утра, но врача так и не вызвали. Испугались. «Скорую» вызвала комендантша, которая была удивлена, что Леночка не ушла на занятия. Другую бы не заметила, а Леночку, которая всегда улыбалась и желала доброго утра, сложно было не заметить. Леночка лежала на кровати, как будто спала. Только когда комендантша откинула одеяло и увидела, что Леночка лежит вся в крови, испугалась до одури. Не за себя, не за свое место, за девочку.
Леночку в больнице накачали успокоительным, врач рекомендовал покой и домашнюю обстановку, выписал рецепт на таблетки. О продолжении учебы пока речи не шло.
– Я их посажу, – сказал дочери Петр Иванович уже в самолете.
– И что? – подала голос Леночка.
– Они ответят. Мы подадим заявление, Ольга будет твоим адвокатом. Она их засадит по полной, – прошипел от ярости Петр Иванович.
– Я не хочу, не надо.
– Почему?
– Потому что ты был прав, папа. Я не такая, как все, поэтому они меня и изнасиловали. Им было интересно. Была бы как все, ничего бы не случилось.
– Они должны ответить, эти сволочи, мерзавцы, – процедил Петр Иванович.
– Только мне от этого легче не будет. Уже ничего не изменишь. Только маме не говори, – устало сказала Леночка и уснула под действием лекарств.
Уже дома Петр Иванович уговаривал дочь одуматься и назвать тех, кто ее изнасиловал, хотя уже сам все знал – он звонил в институт, соседкам дочери и собрал все доказательства. Он даже встречался с этими мальчиками – моральными уродами, которые плакали и обещали, что «не хотели и больше так не будут». Леночка стояла на своем.
Петр Иванович ничего не сказал жене. Катечка сначала была удивлена неожиданному возвращению дочери, а потом даже обрадовалась – дочка дома. Катечка вообще была не способна думать одну мысль долго, поэтому переключилась на бытовые заботы – шила младшей Светочке платье на выпускной и на отчетный концерт в музыкальной школе. Леночка сидела в комнате, решала задачки и вроде бы была нормальной, только сонной и вялой. Катечка не видела, что Леночка пьет таблетки.
Леночка все рассказала сестре. С подробностями. И Светочка решила не уезжать из города, о чем и сообщила отцу. Попросила устроить ее машинисткой к себе в контору или еще кем-нибудь. Отец кивнул.
Леночка медленно, но приходила в себя и даже попросила отца вызвать репетитора по математике. Однако на первом же занятии у нее случилась истерика – беспричинная, немотивированная. Она хохотала, как сумасшедшая, читая условия задачи. А потом до ночи плакала, завернувшись в одеяло. На следующий день Леночка маникюрными ножницами разрезала все свои учебники в мелкую лапшу.
Два года Петр Иванович вздрагивал по ночам от каждого звука. Два года он ездил с Леночкой в город к врачам на консультации. Два года она сидела на таблетках, которые не приносили ни облегчения, ни исцеления. Светочка работала машинисткой, а по вечерам играла дома Чайковского. Леночка сидела и слушала. Ей нравилось слушать музыку.
Тот город, собравший странных, сумасшедших, умных и несчастных людей, был подвержен тем же порокам, что и все остальные города. Там были алкоголики и проститутки. Нищие и богатые. Начальники и подчиненные. А еще там была трасса, дорога жизни, ведущая из города в другой. Дорога, прорубленная сквозь тайгу, была единственной надеждой, мечтой, призрачным счастьем. На этой дороге стояло кафе, маленькое, убогое, промерзшее, которым заправляла «блядь Тамарка». Это было ее официальное прозвище, которое знали даже дети. Тамарка варила сносный борщ и поставила автомат для мороженого – с комками крахмала и льда. Зачем ей понадобился автомат – одному богу было известно. А еще там показывали фильмы на кассетах. Все неженатые, да и многие женатые мужчины, возвращавшиеся со смен на буровых, останавливались по дороге домой или из дома у Тамарки – посмотреть кино, съесть мороженого и… У Тамарки в задней комнате кафе жили три девушки, якобы официантки. Девушки менялись, но число было неизменным – три. Если кто-то появлялся на трассе, Тамарка узнавала первой, приводила в кафе и селила в комнате.
Однажды она вышла во двор и увидела на трассе ребенка. Тамарка ойкнула и кинулась к малышу – первая проезжавшая машина могла его задавить. Там ведь все ездили без дальнего света, с нулевой
