– Идут, идут, – попробовал отшутиться Федя, – но очень тихо, маленькими такими шажками.
Шеф шутки не принял.
– Федор Степанович, – сказал он назидательно, – шутки в сторону, работать нужно активнее. До истины докопаться первыми должны мы.
– Почему именно мы? – спросил Федя, хотя мог и не спрашивать, так как знал, что ответит ему Карнаухов.
– Мы имеем возможность получить конфиденциальную информацию о причинах ЧП, а прокуратура такой возможности лишена, – как на занятии, произнес шеф.
– Да я не об этом, я полагаю, что нет большой разницы, кто из нас первым доберется до истины…
– Ну вот, – сказал шеф, – не ожидал от вас, Федор Степанович, я-то думал, что мы с вами союзники… – и покинул Федин кабинет.
Когда дверь за ним закрылась, Федя подумал, как резко меняет человека кресло начальника. Хотя и слабым опером был Карнаухов, но не настолько, чтобы не знать – докопаться до истины можно, только получив точную информацию о причинах и мотивах случившегося. И те, и другие, во-первых, лежат очень глубоко, а во-вторых, если люди заинтересованы в их сокрытии, прячутся еще глубже.
Знал и знает это Карнаухов, а вот поди ж ты, став шефом, в упор не замечает той простой истины, что дело не в самой информации о происшествии, а в том, чтобы эта информация была положена в основу каких-то действий, которые создавали бы условия для устранения в будущем таких происшествий.
Знает шеф и то, что информация, которую нужно получить, лежит на дне человеческих душ. В спокойном состоянии разглядеть ее трудно. Другое дело, когда спокойствие души нарушено, когда что-то взбаламутило это спокойствие и крупицы истины поднялись со дна, так что их можно рассматривать и оценивать…
Феде надо нарушить спокойствие в душах лиц, причастных к происшествию, и тогда все станет на свои места. Но Федя занят другим – пытается устранить последствия случившегося, что не является его прямой обязанностью. Но греха в этом большого нет. Конечно, если узнает шеф, не миновать упреков, но и это не страшно. Можно будет оправдаться тем, что он работал на предотвращение возможных последствий случившегося, а это, само по себе, связано с его работой. Хотя все это от лукавого: если Феде удастся локализовать конфликт – этого никто не заметит. Ежели все будет наоборот, возмущенные трубоклады поднимут рабочих, то его взгреют за то, что «не принял меры»…
Размышления Феди прервал телефонный звонок.
– Здравствуйте, – произнес женский голос. – Это… это…
– Да-да, – ответил Федя, вспоминая непривычное для здешних мест имя и отчество, – это я, Мальвина Брониславовна.
– Федор Степанович, Федор Степанович, – зашептала женщина, – я… я вам это… билет отложила…
– Когда можно приехать? – спросил Федя, мгновенно сообразив, в чем дело.
– Сейчас…
Федя пулей выскочил в коридор и дернул дверь кабинета начальника – она была закрыта.
– Владимир Ксенофонтович уехали, – услышал он голос Байметовой, напомнивший ему Агнессу Васильевну.
– Я скоро, – сказал он ей и бросился к выходу… Ему повезло, пару остановок до автостанции, где Мальвина Брониславовна работала кассиршей, он доехал на автобусе и на месте был уже через десять минут.
Мальвина Брониславовна, увидев Федю в окошко кассы, тут же это окошко захлопнула и открыла дверь.
– Федор Степанович, Федор Степанович, – зашептала она, испуганно косясь на закрытое окно, – я видела этого… с бородой…
Мысленно отругав «экономистов» управления, приславших одну фотографию по ориентировкам на розыск, Федя достал из внутреннего кармана несколько фотографий и стал раскладывать их на столе.
– Вот он, вот, – сказала Мальвина Брониславовна и ткнула пальцем в бородатого мужчину…
– Когда он был здесь?
– Минут пятнадцать назад, заглянул в окошко, но билета брать не стал, испугался, наверное…
– Какого он роста?
– Не знаю, – ответил Мальвина Брониславовна, – окошко низко врезано: все наклоняются…
Федя вышел из домика станции и огляделся.
Итак, в Каминске появился объект всесоюзного розыска под условным именем «Борода». Вероятность его появления в Каминске, по теореме Чебышева, была настолько мала, что равнялась нулю. И тем не менее… Ведь может кому-то выпасть выигрыш при шансе один на миллион.
Федя вернулся в отделение и хотел доложить о сигнале шефу, но того по-прежнему не было.
Он прошел к себе, открыл сейф и внимательно перечитал ориентировку.
«Бороду» звали Александром, было ему сорок лет, роста он был среднего, сто семьдесят сантиметров, склонен к полноте, между большим и указательным пальцами правой руки имел наколку «Саша». Борода гастролировал по Союзу, в основном по городам, где были оружейные и военные заводы, скупал оружие и продавал его в горячие точки, баснословно на этом наживаясь.
Ориентировка заканчивалась словами: «Санкция на арест имеется».
Шеф появился перед самым окончанием рабочего дня. Они заперлись в его кабинете, обсудили поступивший сигнал и сошлись на том, что это не мог быть «Борода», потому что в Каминске нет оружейных заводов и «Борода» не настолько глуп, чтобы самому идти на станцию. Согласно той же ориентировке, у него было два телохранителя. Уж одного-то можно было послать за билетом… Около девяти в квартире Внучека зазвонил телефон.
– Это тебя, – сказала Наталья, оказавшаяся к телефону ближе, – мужик какой-то…
– Федор Степанович, – произнес мужской голос, – только что я подвозил к ресторану четырех человек… Двое с оружием, один с бородой…
– Ты не ошибся, видел оружие?
– Обижаешь, Степаныч, – сказал звонивший, – я же в армии служил и видел пистолеты… Это не Макаровы, а парабеллумы…
– Ох… – чуть было не выругался Федя. – А какого роста бородатый?
– А черт его знает, он сзади сидел, но очень похож… роста бородатый?
– А черт его знает, он сзади сидел, но очень похож… копия Карл Маркс.
– Спасибо, – сказал Федя и хотел назвать фамилию говорившего, но сдержался: рядом была Наталья, а конспирация, она и в Каминске – конспирация.
В следующую минуту Федя загнал Наталью в кухню, закрыл дверь, чтобы она не могла расслышать разговор, и стал набирать номер начальника…
– Есть еще один сигнал, – сказал Федя шефу, – в ресторан десять минут назад таксист подвез четырех мужчин, один из них по приметам похож на «Бороду».
Федя ничего не сказал про оружие, не хотел лишаться помощника. Но шеф, он и в Каминске – шеф, чтобы видеть все на три метра под землю и чувствовать опасность за километр.
– Ну, действуй по обстановке, – сказал он, – ты парень опытный, в милицию обратись, а у меня что-то тахикардия разыгралась… Но держи в курсе…
Федя оделся, открыл дверь в кухню.
– Я на работу, – сказал он Наталье, – скоро вернусь. – Хотя гарантию того, что он вернется скоро и вообще вернется, мог дать только господь Бог.
– Работнички, – презрительно скривившись, сказала Наталья, разумеется, имея в виду его и шефа.
Уже выйдя на улицу, Федя пожалел, что не попросил шефа хотя бы прийти в отделение, на телефоне посидеть, пока Федя будет «руководить операцией», да сейф свой открыть, в котором лежит оружие сотрудников. Тут жители Каминска второй раз за два года могли услышать из уст Феди длинное ругательство. Вся шпана вооружилась, и даже нормальные каминцы стараются без ружья во двор не выходить, а сотрудники госбезопасности хранят оружие в сейфах начальников.
«Таков приказ», – говорит шеф. Но приказы не учитывают многих вещей начальственной тахикардии,
