строительства, как Шариф Шафутдинович. Кстати, он предложил мне временно исполнять обязанности главного инженера.
– А вы? – спросил Федя, едва скрыв чувство удовлетворения, какое возникает у гарпунера, бросавшего гарпун наугад в мутную воду, но попавшего в цель стопроцентно.
– Я думаю согласиться.
– Здесь есть несколько подводных камней… – начал Федя.
– Я их знаю… Знаю, что Шариф Шафутдинович оставляет после себя хороших специалистов, а им не везет… Но не везет им не потому, что он их подставляет. Дело вовсе не в нем, а в системе. Я думаю, что меня минет чаша сия: я знаю, на что иду, – это во-первых, и, во-вторых, сейчас другие времена…
Услышав это, Федя еще раз убедился, что Кондратьев чем-то похож на него. И сам Внучек после второй беседы с Даниловым готов был броситься вперед и выиграть, потому что осознавал свой выбор и считал, что наступили другие времена. Правда, потом он прозрел и стал с удивлением замечать, что такой ключ к дверям успеха не подходит, что в общем хоре абсурда, с одной стороны, и голого прагматизма – с другой, голоса романтиков звучат чуждо и получается, что они идут не в ногу со всеми, и жизнь строго наказывает их.
Всего этого Федя Кондратьеву не сказал: а вдруг тому повезет, дай-ка Бог…
– Значит, Хуснутдинов готов ехать на новую стройку?
– Нет, – ответил Кондратьев, – новой стройки ему не видать… Нет такой стройки… Ввод новых объектов по сравнению с застойными временами катастрофически падает. Да и поддержки той, что была у него, теперь нет… Он хочет уйти в какое-нибудь маленькое, но постоянное строительное управление, где-нибудь в Крыму, и на нем дожить последние предпенсионные годы… Сделать что-нибудь здесь он уже не сможет, а у меня есть задумки, как это болото расшевелить и сдать первый энергоблок…
И он начал с жаром объяснять, как он это может сделать, а Федя подумал, что Кондратьев все-таки энергичнее и практичнее его и наверное своего добьется, да преимущество у него перед Федей: Федя покупал свою будущую профессию как кота в мешке, а Кондратьев знает ее досконально.
– Так-так, – сказал шеф, выслушав Федино сообщение о причинах ЧП на станции и о том, что гордость Хуснутдинова – двухсотметровая труба, в строительство которой вбухано несколько миллионов, – никому не нужна, – молодец, пиши информацию в управление, а я позвоню в отдел по защите экономики: они такую информацию с руками отхватят…
Федя ушел в свой кабинет, уселся за стол, быстро набросал на чистом листе атрибуты адресата и обычное выступление: «Нами в ходе оперативных мероприятий по расследованию факта гибели рабочих на…» – после чего надолго задумался…
С час бился он над черновиком, а когда написал первый его вариант и хотел пойти к шефу на согласование, дверь отворилась и на пороге показался сам шеф.
– Написал? – спросил Карнаухов.
– Да, – ответил Федя. – Надо…
– Ничего не надо, – сказал шеф.
– Почему? – не понял Внучек.
– Потому, что в управе наша информация никому не нужна.
– Как не нужна? Да раньше…
– Начальник отдела говорит, что она – мелочь по сравнению с тем вселенским бардаком, который сейчас царит везде.
– И что из этого следует?
– Из этого следует, что не стоит писать эту информацию, раз она в управе не нужна.
– Да я не об информации, а о бардаке… Значит, если везде бардак большой, то наша мелочь вроде никого и не интересует? Так?
– Выходит, так.
– Ага, так, значит, а ведь все мы прекрасно понимаем, что большой бардак, большой беспорядок состоят из мелких, таких, как наш…
– Все-все, Федор Степанович, – замахал руками шеф, – я в таких дискуссиях не участвую, я – человек военный, мне сказали, что информация не нужна, значит, так и есть. И разговор окончен. Да, кстати, Надеин звонил, просил с ним связаться.
Шеф закрыл за собой дверь, а Федя разорвал черновик, сунул обрывки в мешок, в котором хранились материалы, предназначенные для уничтожения, а пошел вслед за начальником.
Он набрал номер телефона Надеина и услышал булькающий голос друга. Хотя сейчас Серегу Надеина трудно назвать другом. Он хоть и не начальник Внучека, но все же инспектор – сотрудник, следящий за грехами других сотрудников, контрразведка в контрразведке, – говорили об инспекторах в управлении.
Должности инспекторов всегда занимали старые сотрудники, которые, как шутили опера, и сами по себе, и в силу преклонного возраста уже не могли совершить больших грехов. В истории Н-ского управления это был первый случай, когда относительно молодой человек и даже не начальник отделения стал инспектором. Конечно, после назначения Надеина многие стали гадать, кто же тот человек, который своей волосатой толчковой лапой двигает Серегу по служебной лестнице. Но волосатой руки у Сереги не было, и здесь, наверное, прав был Кондратьев, наступили другие времена и такие способные парни, как Надеин, стали оцениваться по заслугам. В том, что Серега именно так и оценен, Федя не сомневался: он целый год жил с ним в одной комнате на Высших курсах и знал его лучше, чем кто-либо другой.
– Как делишки? – спросил Серега после обычных приветствий.
– Нормально, – ответил Федя, – как у картошки…
– Что это значит?
– …если за зиму не съедят, то весной посадят, знать надо, товарищ инспектор.
Шеф, не желая присутствовать при их разговоре, ушел к секретарше, однако дверь не прикрыл.
– Как с квартирой?
– Никак.
– Так, может быть, не стоило уезжать из Н-ска?
– Может, и не стоило.
– Ну ты носа не вешай… Я к вам в командировку должен приехать… начальство запланировало. Там и поговорим, а до этого, может, мне поговорить с кем-нибудь из маленьких начальников, чтобы тебя к себе взяли?
– Взять не вопрос, – сказал Федя. – Кем заменить… если только желающие появятся…
– Желающих нет, – резко ответил Серега, – а вот нежелающие – есть, но об этом при встрече, лады?
– Лады… Тебе что-нибудь нужно? – спросил Федя для приличия.
– Да. Как у вас с продуктами?
«…твою, – почти выругался про себя Федя, – не успел инспектором стать, а уже спрашивает, как с продуктами».
Все приезжающие в «село» из Н-ска считали своим долгом увезти оттуда что-нибудь съестное.
– Что тебя интересует?
– Да… понимаешь, – сказал Серега, словно извиняясь, – жена заколебала, говорит, будешь в Каминске, купи мяска ко дню рождения…
– Ладно, – сказал Федя, – приезжай, что-нибудь придумаем…
В трубке послышался щелчок и «отбойные» гудки. Федя пошел из кабинета начальника, думая, что у управленцев сложилось мнение, будто работа «на селе» не бей лежачего и что «они там ни хрена не делают», и что «они живут лучше нас» – отсюда вытекало следующее: каждый проверяющий или приезжающий, будь то начальник отраслевого отдела или связист, проводящий очередную профилактику линии оперсвязи, стараются что-нибудь урвать – то мяска, то ягод на варенье летом, то еще чего-нибудь. Им кажется, что все, что продается или потребляется «на селе», дешевле, лучше и легче достается… На самом же деле все не так, и легкость приобретения продуктов для приезжих объясняется тем, что все заботы по покупке, хранению и доставке берут на себя коллеги из «села». И чаще всего, если покупка не очень дорогая, она «презентуется» приезжим. Так просто открывается этот бездонный ларчик. Ничего не
