– Я распечатал твое досье из компьютера, а в КГБ об этом понятия не имеют. Я создавал эту программу, понимаешь. Я ее конструировал. Никто во всей системе не разбирается так в компьютерах, как я. Вот почему меня приняли сюда на работу, даже несмотря на то, что я – еврей. – Прошин торжествующе ткнул себя пальцем в грудь. – Потому что я – лучший, и они это знают. Им это не нравится, но это их трудности. – Он встал, отодвинул стул. – И я думаю, что ты отстал. В наше время быть евреем – не так уж плохо. Были произведены… – он вскинул голову, – определенные уступки.
Прошин подошел к стопке распечаток и выбрал одну.
– Вот оно.
В последовавшие за этим четверть часа тишину комнаты нарушали лишь звуки разрываемой Сэнгстером перфорации и шелест перелистываемых страниц. Наконец он швырнул кипу бумаг на стол и опустился на стул.
– Самым страшным была Камбоджа, – произнес он после длинной паузы.
– Да, я тоже так считаю. – Прошин выбил пепел из трубки, сохраняя сочувственное выражение лица. – Хотя… разве хуже, чем развод?
В усмешке Сэнгстера совсем не было веселья.
– Да, ты меня поймал. – Он потряс головой с видом человека, признающего свое поражение. – Правда, детей не было, и это облегчило тяжесть разрыва.
– Ты не хотел бы…
– Что я хотел бы, Костя, так это кой-какие данные от тебя.
– Да-да, прости, прости.
Сэнгстер помолчал с минуту, стараясь вновь овладеть собой. Чтение досье оказалось не из разряда удовольствий.
– Ты мне не доверяешь, – безнадежно констатировал Прошин.
– Я должен тебе верить.
– Но эта дама Палмер не верит.
– Она не работник, а руководитель.
– Так, значит, ты мне веришь!
– Послушай, Костя… – Сэнгстер вздохнул. – Веришь, не веришь… у нас есть работа, которую надо сделать. Меня послали сюда оценить, что имеется у вас. Так что давай поработаем немного, а?
– Хорошо. Вот что нам известно. – Прошин выждал, когда взгляд Сэнгстера встретится с его собственным. – Вот что я скажу тебе из того, что мы знаем. А уж потом настанет твоя очередь дать всему этому оценку.
– Договорились!
– Ты прекрасно знаешь, что в Плесецке, недалеко от Белого моря, находится наша техника слежения за спутниками.
– Да.
– Вся соответствующая информация поступает оттуда, из Плесецка. Около трех месяцев назад объем наших наблюдений за Китаем возрос в полтора раза. Так же, как и ваш. Это было вызвано нестабильной обстановкой в стране.
– Верно.
– Я могу дать более широкий обзор, чем я сделал это для тебя и Палмер там на даче. Один из наших спутников-шпионов пролетал над Харбином – это на крайнем северо-востоке Китая. Он засек реактивный самолет, принадлежавший одной фирме, известной под названием «Грузовые перевозки Серединной Империи». Фактически это филиал Управления гражданской авиации Китая, то есть китайской государственной авиакомпании.
– Дальше.
– Как выяснилось позже, это был рейс номер «Зед-джи-восемьсот семьдесят семь». Это был грузовой, как мы теперь думаем, рейс, и при первом пролете наш спутник зафиксировал полет объекта по прямой линии, как того и следовало ожидать. Но на следующем витке спутник обнаружил некоторые перемены.
– Какие именно?
– Рысканье по курсу. А на третьем витке, спустя примерно девяносто минут, – мы смогли вычислить это ретроспективно – он делал «горку». С какой стати гражданскому самолету в обычном полете заниматься такими вещами?
Сэнгстер не ответил.
– Далее. Я хочу показать тебе эту диаграмму. – Прошин полез в другой ящик стола и достал папку, из которой извлек цветную карту северо-восточного Китая. – Вот, смотри… желтая линия, на цифры не обращай внимания, эта линия показывает курс.
– Вижу.
– На третьем витке выясняется еще кое-что необычное: самолет был разогрет, радиоактивен. А эти фотографии…
Сэнгстер рассматривал снимки. Красное пятно могло свидетельствовать и о чем-то другом.
– Тебе надо знать и еще одну вещь. О нашем спутнике «АСАТ».
– Это спутник-убийца, что ли?
– Именно. Беда в том, что на его счет выдвинуты ложные обвинения.
– Ты меня поражаешь!
– Я так и думал. Смотри сюда. – Прошин поставил на стол оба локтя и стал делать руками круговые движения. – Вот это… моя правая рука… это тот самый «АСАТ». А моя левая рука – рейс номер «Зед-джи- восемьсот семьдесят семь», идет?
– Давай дальше.
Прошин передвигал кисти рук до тех пор, пока «самолет» не оказался точно под «спутником».
– Вообрази, что они продолжают двигаться по предопределенным траекториям, но мы временно остановим этот кадр. Над обоими аппаратами – он мотнул головой вверх – где-то возле лампы находится южно-азиатский спутник телесвязи, напичканный американскими шпионскими игрушками, о котором мы, естественно, знали.
– Ясное дело.
Прошин перемещал свою левую кисть под правой, пока вся рука не вытянулась до предела, то есть «самолет» вынырнул из-под «спутника».
– Ба-бах! – пояснил Прошин.
– Очень ловко, но… простите!
– Ты не сдаешься?
– Нет. По той причине, что – первое – мы засекли луч, радиоактивное излучение, и нет нужды искать что-либо за пределами «АСАТа». И второе – что куда более существенно: я здесь не для того, чтобы сдаваться, а для того, чтобы убедиться. И должен тебе сказать, что пара неудачных негативов да несколько линий на карте для меня не аргументы. Мне нужны факты. Факты – это то единственное, что необходимо в жизни.
– Мистер Гредгринд?
– Ты читаешь Диккенса?
– Естественно. Читал, когда был в Оксфорде. Но я не знал, что и ты его почитатель.
– Ты хочешь сказать, что этого нет в досье?
Прошин откинулся на стуле, лицо его посерьезнело.
– Нет. И это упущение. Вероятно, кому-то это показалось не заслуживающим внимания. Тем не менее, возвращаясь к более серьезным вещам, я изложил наше видение проблемы. Согласен, что доказать – это другое дело.
– И что же ты предлагаешь?
– Начать с наиболее легкого: выяснить как можно больше о рейсе «Зед-джи-восемьсот семьдесят семь».
– Правильно. И какой же первый ход?
– Нам надо проникнуть в служебный компьютер «Серединной Империи».
– Так в чем проблема? Подключаешь свой «Ферранти», раскалываешь несколько кодов, и дело
