сделано.
– Не совсем. Так у нас ничего не получится. Я уже пробовал. Та система настолько мощно защищена против взлома, что я начал склоняться к мнению: мы на правильном пути. Никто, да, никто не станет просто так защищать компьютерные данные гражданской авиакомпании.
– Тогда мы в тупике.
Прошин отрицательно мотнул головой.
– Это вы там оказались, Джин. Нам надо взломать компьютер, тебе и мне. Но прежде всего нам нужен кто-то третий, кто дал бы ключи к внутренним кодам, кто смог бы допустить к управляющим файлам.
Сэнгстер задумался.
– Какой-нибудь китайский служащий.
– Совершенно верно. Я полагаю, ты умеешь разговаривать с китайскими чиновниками? К счастью, я тоже могу говорить на нескольких диалектах. В Третьем отделе проделали для меня кое-какую исследовательскую работу. Они обнаружили великолепную возможность. Так что нам с тобой пора собираться в дорогу.
– В дорогу… ты хочешь сказать, в Китай?
– Не сразу. Попозже – да, в Китай, а прямо сейчас это было бы бессмысленно.
– Так тогда куда мы едем сейчас?
– В Лондон. Вперед!
Глава 7
В номере, отведенном Александру Камнору в северокорейской правительственной гостинице, было настолько холодно, что при выдохе был виден пар. Пока его сподручный Леон расхаживал взад-вперед по комнате, безуспешно пытаясь согреться, Камнор сидел у окна в наглухо застегнутом пальто, попеременно разглядывая панораму за стеклом и фотографии в альбоме на столе перед ним. Вид на гору Муовансань, вздымавшуюся вдали над лесом из берез и голубых елей, был изумителен. Однако, по мнению Камнора, он не шел в сравнение с роскошным альбомом. Там имелось несколько самых ранних фотографий, когда-либо отснятых в Юго-Восточной Азии: большей частью то были виды Сингапура, хотя попадалось и предостаточно снимков видных чиновников Гонконга. Был еще и бесценный снимок хохотавшей над чем-то Вдовствующей Императрицы Цыси.
Камнор собрал уникальную коллекцию; это было его единственное серьезное увлечение. Он нередко брал с собой в зарубежные поездки какой-нибудь из своих многочисленных альбомов, чтобы скрасить досуг. Камнор по временам отвлекался от альбома и бросал взгляд на дорогу, едва оттуда доносился рев мотора поднимавшейся по склону машины. Дело в том, что должен был подъехать его связник по континентальному Китаю, который, как обычно, запаздывал. И Камнор продолжал бесцельно рассматривать альбом. Но какая- то часть его мозга силилась не пропустить звуки шагов по каменному полу, что могло бы послужить сигналом к тому, чтобы отложить альбом и подготовиться к встрече. Внезапно кто-то вломился в дверь. В комнату ворвались четыре китайских солдата, схватили Леона и швырнули его к стене, а затем приступили к обыску. Камнор успел заметить, что его связник стоит за порогом, а на руках у него – наручники. Через мгновение в номер вошел человек в ярко-зеленой форме с нашивками бригадного генерала и, не говоря ни слова, уселся на стул напротив Камнора.
Леон застонал. Двое солдат буквально сдирали с него одежду, разрывая ее на клочки, в то время как третий скрупулезно изучал каждую ее деталь; еще один офицер наблюдал за ходом операции. Камнор сидел не шелохнувшись, на лице его отсутствовало какое-либо выражение даже в тот момент, когда в номер вошел и уселся напротив бригадный генерал, которого он никогда прежде не видел. Генерал пододвинул к себе альбом и стал смотреть снимки. Леон попытался воспротивиться – его раздели практически догола, а в комнате царил ледяной холод. Камнор наблюдал, как солдаты перевернули его помощника вниз головой и принялись производить обыск в интимных местах тела, которое уже посинело от холода.
– Я люблю фотографии.
Камнор услышал мандаринский диалект и успел уголком глаза заметить, что бригадный генерал вырвал лист из альбома.
– Но эта – неважная. – Генерал еще мгновение рассматривал снимок, а затем разорвал пополам.
На нем была безупречно чистая форма с отутюженными складками. Она казалась новехонькой, что не позволяло предположить, будто ее обладатель страдает манией по отношению к своей внешности. У него были блестящие глаза. Вполне возможно, он сидит на игле, подумал Камнор, хотя предпочел бы другое объяснение.
– Вдовствующая Императрица. – Яркие глаза генерала затуманились. – Отвратительно! – Руки его двигались с быстротой фокусника.
Камнор не сводил глаз с фотографии, теперь уже разорванной на четыре части. Этот снимок обошелся ему без малого в десять тысяч американских долларов! Поступок вояки словно подтвердил его диагноз: усевшийся напротив человек сумасшедший. Последние стоны Леона перешли в хрип. Солдаты уронили его головой об пол и отошли к дверям, чтобы охранять вход, а офицер, проходя мимо бригадного генерала, передал ему пистолет Леона. Камнор взглянул на своего телохранителя. На ум пришли слова, не раз слышанные в раннем детстве, которым уже столько веков, но они все еще звучат повсюду: «Так как вы сделали это одному из сих братьев моих меньших, то сделали мне». Бригадный генерал с блестящими глазами подтвердил справедливость этих слов. Сейчас очередь Леона-слуги, а в следующий раз…
– Вы запрашивали об определенном деле. – Бригадный генерал вынул из верхнего кармана кителя конверт и вложил его в растерзанный альбом как закладку. – Здесь фотокопии досье подразделения «Маджонг» на полковника Цю Цяньвэя из Центральной разведки, бывшего Красного Дракона, а также письма его сына. В точности как вы указывали. Я готов отдать вам эти документы, поскольку они позволят вам оказать давление в той области, где наши с вами интересы совпадают.
Камнор ничего не ответил.
– Дороговато, даже для вас. Но не настолько дорого, чтобы не интересоваться данными в отношении меня. Откуда такое любопытство?
– Потому что я верю: в один прекрасный день некий генерал по имени Ло Бин станет следующим правителем Китая.
Генерал, исполненный величия, продолжал изучать лицо Камнора в наступившем молчании. Через некоторое время он заявил:
– Я восхищаюсь вашей выдержкой. Но я не восхищаюсь и не приветствую вашу любознательность.
– А я полагаю, вы ее весьма приветствуете.
Глаза Ло Бина расширились от злобы, и на секунду Камнор пожалел о своей дерзости. И все же бригадный генерал улыбнулся.
– Мне необходимо постоянно быть в курсе событий, происходящих в Гонконге. Мне известен ваш бизнес. Вы промышляете в области информации, используя ее, чтобы делать деньги. В данном случае вы будете заниматься тем же, но на сей раз, чтобы сохранить деньги – свои собственные. Вы знали, что я люблю рисовать? – Он похлопал по альбому. – Фотографии я предпочитаю живопись. Когда делаешь снимок, приходится довольствоваться тем, что уже существует. А художник способен изменять окружающее.
Камнор слегка поклонился, выразив согласие улыбкой.
– Я хочу создать картину будущего, в ваших же интересах. Будущего Гонконга. И Китая тоже. И Советского Союза. Другими словами, большое полотно. Много узоров.
– Так.
– Предстоит так много сказать, а времени так мало. Когда Председатель умрет, вы, возможно, захотите повидаться со мной в Гонконге. Часы. Вот все, что есть в нашем распоряжении. Считанные часы!
После недолгого колебания Камнор все же ринулся головой в прорубь:
