Слова «„Дьюкэнон Юнг“ близка к банкротству» эхом отозвались в наушниках Цю с великолепной четкостью. Последовавший затем разговор отца с сыном он прослушал с трепетом в душе, но лишь когда в его барабанных перепонках завибрировал пронзительный визг детектора «жучков», он медленно снял наушники и выключил приемник. Уже стемнело. С того места, где он сидел, были видны несколько световых точек на холме северного берега залива Рипалс. Некоторые будто мигали: то ветер шевелил ветки деревьев. Вечер обещал быть душным и сулил грозу. Мелкий дождичек, чуть крупнее частиц водяного пара, покрыл ветровое стекло. Когда Цю вышел из машины, гнетущая жара облепила его, как лишний слой одежды. Движение в этот час было незначительным; резиденция Юнгов располагалась в нескольких поворотах от ближайшей крупной магистрали. Цю поспешил в тень зеленой изгороди напротив и, идя вдоль нее, вернулся по тому же подъездному пути назад к дому.
Саймон устало потянулся наконец к настольной лампе, вмонтированной в большую медную раковину.
– Утром надо позвонить в полицию. А сейчас я должен тебе кое-что сказать, Мэт. Ты до нынешних пор всерьез не изучал состояние дел. А все обстоит следующим образом. В те годы, когда вы с Дианой учились в школе, группа «Дьюкэнон Юнг» входила в число первых пяти хунов. У нее было все: корабли, отели, нефтеперегонные заводы, страховые компании, банки… словом, все, что необходимо для ведения коммерции в двадцатом веке.
– Ты знаешь, в школе надо мной постоянно подшучивали по этому поводу. Все считали, что ты – нечто вроде императора, который каждый новый день недели разъезжает в «роллс-ройсах» разного цвета.
– В те времена они были недалеки от истины.
– Так как же мы оказались в такой дыре?
– Прежде всего из-за этого восемьдесят восьмого года, который усугубился катастрофой на заводе- опреснителе, том самом, что я строил. Потом мне удалось перехитрить наших коллег из Китая. Ну ты, конечно, в курсе этого дела, ты им занимался. С тех пор Пекин принялся вредить нам. Целые месяцы мы занимались подготовкой к заключению строительных контрактов, чтобы потом обнаружить, что какой-то недоносок, которого подкармливали «красные», сумел обойти нас, предложив на пять процентов больше.
Мэт вздохнул:
– Я считаю, сидеть на Тайване равносильно тому, что засунуть голову в песок. Конечно, до меня доходили слухи, но…
– Большинство из этих слухов верно. Дело в том, что Китай собирался задавить нас. И им это удалось.
– Ты в этом уверен?
– Да. А почему ты спрашиваешь?
– Потому что мы – не единственные, кому сейчас трудно. Гонконг падает в пропасть, не так ли?
– Это правда, что времена наступили плохие. – Саймон в нетерпении покачал головой. – Но это не ответ. В прошлом году только благодаря операциям в Европе и Америке мы держались на плаву, а они составляют лишь четверть нашего общего товарооборота. Мы говорим сейчас о «Дании»! – самой крупной и самой лучшей компании! И мы никогда не были расточительными, мы управляли с помощью чутких рычагов и установления соотношений прибылей и дивидендов. Как же это второразрядные компании ухитряются выплыть в такой шторм, а мы нет?
У Мэта не было ответа на этот вопрос.
– Вот поэтому ты и вступил в Клуб двадцати?
– Я счел это неизбежным. Твой дед Том, конечно, страстно желал покинуть Гонконг с самого начала. Он убеждал меня в этом. Сперва я просто хотел сесть на первый же самолет и улететь, но он сказал мне, что это глупо. Нам надо обмануть Пекин в отношении наших настоящих намерений. Если бы все компаньоны, решившие покинуть страну, сделали это, когда им заблагорассудится, страна рассыпалась бы. Начнется невероятная неразбериха, паника, бунты. Примерно то же произошло в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом, и мы извлекли из этого урок. Поэтому когда двадцать крупнейших бизнесменов вознамерятся покинуть Гонконг, их отъезд будет очень тщательно спланирован. Все должны будут отъехать в один и тот же день и час.
Мэт был ошеломлен.
– До меня никак не доходят некоторые вещи насчет этого Клуба двадцати. Например, для начала, как мы сможем забрать все с собой? Вот это здание Управления… ведь ты же не сможешь увезти его, а кому захочется выкупать его?
– Все правильно. Но сейчас настал момент для тебя узнать кое-что. Мне необходимо ввести тебя в курс дел на случай, если со мной случится что-то непредвиденное. Единственное мое желание – успеть сделать это вовремя. На самом деле вся механика проще, чем можно подумать. У очень немногих членов Клуба есть какая-то недвижимость в Гонконге. Большинство из нас проживает в Сингапуре, на Филиппинах, в Корее, Париже, Бонне. Да, здание Управления находится здесь, в Гонконге. Помимо этого, здесь еще доки, верфь и два-три больших отеля… вот, пожалуй, и все. Строительную фирму мы продали, когда дела пошли слишком туго. Наша последняя операция с собственностью осуществится на следующей неделе, хотя никто еще не знает, какая именно. Отели проблемы не представляют: даже когда мы уйдем, тут останется полным-полно людей, нуждающихся в номерах. Здание Управления мы арендуем – значит, мы просто прекратим выплачивать аренду. А содержимое мы заберем с собой в чемоданах.
– А что делать с деньгами?
– Будут переведены. По подводному кабелю или через спутник.
– Но это же невозможно! Неужели это осуществимо?
– Определенно да! Все это будет автоматизировано. Именно эта самая идея и лежит в основе всех планов Клуба: компьютер, запрограммированный таким образом, чтобы можно было связаться с любой точкой земного шара и перевести ценности в ту же самую секунду. Это самый тайный момент: «Свиток благоволения», как мы его называем. «Дьюкэнон Юнг электроникс» годами разрабатывала его. Все распродаем и уходим: но никому не будет об этом известно до тех пор, пока не произойдет само событие.
– Я не знал ничего этого. Это потрясающе!
– Я держал тебя в неведении, потому что должен был так поступать. Каждому было необходимо соблюдать полнейшую секретность, иначе не вышло бы ничего хорошего.
– Так когда же ожидается исход?
Саймон поколебался.
– Не позже, чем через две недели.
– Через две недели!
– Я же говорю, что нам надо кое-что обсудить.
Проникнув через ворота, Цю постоял несколько мгновений, взвешивая варианты. Полукруг гравийной дорожки лучами расходился от большого белого дома. Цю бесшумно пробрался вдоль нее, направляясь к лужайке, пока не достиг клумб, где его шаги уже не производили шума. Фасад здания был погружен во тьму, но он все же рискнул заглянуть в ближайшее окно. Оно оказалось плотно занавешено, так что Цю не удалось ничего увидеть.
Он забрался в самый темный угол, туда, где веранда смыкалась с несущей стеной дома, и застыл там с плотно сомкнутыми веками, прижавшись ладонями к штукатурке и вслушиваясь во все звуки. Откуда-то издалека донесся гудок автомашины. Ближе к тому месту, где он находился, что-то шуршало, словно какие- то большие, высохшие листья сыпались на жестяную поверхность. Иного шума не доносилось. Цю хорошо знал этот дом, легко мог воспроизвести по памяти его план, так же, как это делает оператор ЭВМ, выводя на монитор целые страницы цифр. Кабинет Саймона Юнга располагался в глубине дома на первом этаже и выходил окнами на бассейн, за которым плескался залив. Все еще держась клумб, Цю начал пробираться вдоль стены, пока не дошел до ее конца. Он рискнул еще раз выглянуть за угол дома и обнаружил, что кто- то включил электрические светильники, обычно заливавшие светом бассейн. Досадно… Он отпрянул назад за угол. Тропа в этом месте была выложена галькой, а это весьма слышный плацдарм. Цю наклонился и
