девушка тоже может влюбиться в китайца…
Я нужна ему. Я – единственный шанс, который у него есть, чтобы выбраться отсюда… Во-первых, я сама нуждаюсь в нем. Но я решила по-другому. И теперь я убегаю от него…
Прекрати это! Они хотят, чтобы ты именно так и размышляла. Каждый твой ход был спланирован заранее, с самого начала. Все это – этапы одной ловушки…
Погруженная в свои мысли, Диана свернула с тропы и внезапно оказалась свидетелем изнасилования.
К счастью, перед этим она успела получить предварительное предупреждение, иначе могла бы пострадать таким же образом. Она услышала голоса, но поначалу не обратила на это внимания. За секунду до того, как повернуть и оказаться на виду, она осознала важность того, что услышала, и остановилась, замерев на месте. Большой эвкалипт заслонял часть склона ниже тропы.
Диана подползла к стволу и выглянула из-за него, пользуясь деревом как прикрытием.
В пятидесяти шагах ниже по склону боролись трое. Между борющимися и Дианой были молодые деревца и кусты, но это не помешало ей увидеть происходившее.
Двое мужчин и женщина. Женщина была очень молодой, ей явно не исполнилось еще и двадцати. Длинные черные волосы заплетены в косы. На ней был розовый передник, исходя из чего Диана решила, что она работает в отеле. Мужчины, казалось, были чуть постарше, одеты на западный манер: потертые синие джинсы и футболки. На одном из них была еще черная кожаная куртка. Волосы у второго длинные и неухоженные, а еще у него были усы и несколько волосков торчали на том месте, где у мужчин растет борода.
Когда Диана сообразила, что происходит внизу, парень в кожаной куртке уже опрокинул девушку на землю и навалился на нее. Та молотила его кулаками, но потом, похоже, сменила тактику, потому что он взвыл, и Диана разглядела кровь, появившуюся у него на щеке. Он занес сжатый кулак и резко ударил девушку в лицо.
Сопротивление жертвы стало уже не таким отчаянным. Она продолжала бороться, но все слабее и слабее, будто силы ее уже на исходе. Мужчина встал на колени и сбросил с себя куртку. Диана заметила, как блеснули его голые ноги, но другой мужчина заслонил собой сцену разворачивавшегося внизу изнасилования. Этот второй негодяй присел в изголовье у девушки и сорвал с нее одежду. Клочья ткани полетели в разные стороны. Потом наклонился к лицу жертвы, и Диана увидела, что первый из насильников уже принялся за дело, вонзаясь в жертву яростно, неистово, каждый толчок его бедер сопровождался рычанием. Наконец он немного замедлил темп и поднял голову, закрыв глаза, словно наслаждаясь оргазмом. Затем он быстро вскочил и отошел в сторону, натягивая брюки, а второй тем временем торопливо занял его место. Он закончил очень быстро, и, казалось, остался чем-то недоволен, потому что, встав, плюнул в девушку.
То, что случилось потом, произошло так быстро, что Диана с трудом поверила увиденному.
Девушка внезапно ожила. Она перекатилась и выхватила что-то сверкнувшее на солнце из своего разорванного форменного передника. В следующую секунду она уже была на ногах и подскочила к усатому, замахнувшись. Должно быть, он услышал что-то, потому что попытался обернуться, но предпринять что- либо уже не успел. Кровь потоком хлынула из его шеи, и он упал навзничь. Девушка навалилась на него. Второй мужчина побежал по склону холма и почти сразу же исчез из поля зрения Дианы.
Жертва изнасилования сумела подняться на ноги. Она рыдала. Внезапно ее стоны стали глуше, она опустила руки, безжизненно упавшие по бокам ее тела. Она ринулась к мертвому, из шеи которого все еще торчал нож, и, сжав рукоять обеими руками, потянула на себя.
Догадавшись, что она собирается делать, Диана закричала: «Стой!» Но девушка с размаху всадила нож себе в живот, как-то сложилась пополам и рухнула.
Диана слышала ее стоны, и ноги ее подкосились. Она бессильно опустилась на землю там же, где стояла перед этим на коленях, беспомощно наблюдая за происшедшим. Она знала, что должна сделать что-то. Но не могла. Она была чересчур напугана.
Через некоторое время стоны девушки стали по-своему ритмичными: сиплый вскрик при каждом вдохе, потом хрип при выдохе, и так снова и снова…
И начались внушавшие ужас судороги, как у собаки, которую сбила машина… Диана заставила себя подняться. И очень медленно пошла вниз по склону. Какая-то часть ее страстно желала, чтобы девушка умерла раньше, чем она подойдет к ней.
Ее желание исполнилось. Диана стояла в нескольких метрах от умирающей, которая, как теперь было видно, оказалась необычайно красивой. Правая рука девушки вытянулась, затем дернулась в судороге. Несчастная запрокинула голову, подняв подбородок, пальцы ее сжались и разжались… Последний хрип сопровождался струйкой крови, побежавшей из уголка рта, – это означало конец. Голова упала, пальцы вытянулись.
Вдруг Диана осознала, что вокруг очень тихо – мертвенно тихо, как уместно сейчас это сравнение! Со всех сторон на Диану навалилась давящая тишина. Казалось, даже деревья стоят, прислушиваясь.
Она развернулась и понеслась вверх по склону. Она не надеялась добежать до павильона, подозревая, что в любую секунду ей может преградить дорогу какой-нибудь человек, и тогда она будет мертва, как та девушка, что лежит сейчас на склоне с ножом в животе. Почти так оно и случилось: она мчалась вперед, ничего не видя, ландшафт потерял очертания, а прямо перед ней стоял человек, раскинув руки, как ловушку.
Она дралась, кулаками и локтями, пинала ногами, кусала его за руки, но все это время по лицу ее текли слезы, потому что она знала, что беспомощна: с такими животными, как этот, нельзя бороться – они непобедимы.
Если бы у меня был нож, я бы применила его, успела подумать она.
Но ножа у нее не было.
Глава 23
Полковнику Фоменко не понравился отель в Тайбэе, хотя он не сумел бы толком объяснить почему. Может быть, из-за этих длинных, слабо освещенных коридоров и тишины, стоявшей в них. А еще из-за ощущения пустоты: будто он единственный постоялец в этой высокой темной башне у реки.
Бой провел его в тесноватый номер и, поставив чемодан, поспешно удалился, не задержавшись даже, чтобы получить чаевые, будто ему самому не нравилось это место.
Фоменко осматривал гостиную со смешанным чувством. Было приятно оказаться в другой стране, да еще с хорошими суточными, но что-то внутри подсказывало ему, что следует при первой же возможности вернуться в Москву.
Он открыл дверь, ведущую в спальню. В тусклом свете он сумел разглядеть ровно столько, чтобы ощутить еще один укол беспокойства; овальная кровать была застелена чем-то вроде блестящего атласа, и в комнате висело чересчур много зеркал.
Фоменко включил свет.
Мгновение он не мог сообразить, что там валяется у него в кровати.
Неожиданно его отражение в зеркале напротив словно скользнуло вверх, затем вниз. Он сглотнул и, достав из кармана платок, начал судорожно вытирать им руки. Две минуты спустя его впустили в номер на одиннадцатом этаже, гораздо более шикарный, чем его собственный. Позже он не мог припомнить, как он туда добрался. Леон, открывший дверь, заметил, что русский бледен, что платок в его руках сильно измят. И недовольно пожал плечами.
– Опаздываете.
Александр Камнор не поднял глаз, продолжая изучать документ на столе.
– Входите, Фоменко.
– Там… там, на моей кровати труп.
– Да. – Камнор поставил свои инициалы, перевернул страницу и продолжал работать дальше.
– Вы знали?!
