он и раньше был властным человеком, а сейчас совершенно не разрешает себе возражать. При малейшем намеке на непокорность хватается за плеть. От него доставалось и ей, и служанкам, ухаживающим за больным. Во время таких приступов гнева на пол летело все, до чего граф мог дотянуться. Я ужаснулась: именно моими стараниями красавец-мужчина превратился в чудовище. В общем, «отблагодарила» я спасителя по полной. Объясняй теперь, что по ошибке.
На негнущихся ногах я доковыляла до ложа и упала перед ним на колени. Молила простить, хотя понимала, что прощения мне быть не может.
Мэтт почему-то принял меня за служанку. Потребовал, чтоб именно я за ним ухаживала. И я сразу же сумела вызвать его гнев. Хорошо, что рядом оказался сеньор Ягуар и быстро вывел меня из комнаты. Я стояла чуть живая от страха и слышала, как за дверью раздаются крики женщин и падает мебель.
Сеньор Ягуар показался мне несколько растерянным. Я спросила:
— Он всегда такой?
Барон погладил меня по голове:
— Успокойтесь, сеньорита, он неопасен. Просто болен.
Вскоре в комнате все стихло. Из дверей выскочила знахарка, схватила меня за руку и потащила обратно:
— Идем, девочка, скорее. Он тебя требует. А не то разнесет там все.
Я вернулась к графу. Он немного покапризничал, потом позволил напоить себя лекарством и заснул.
Я познакомилась со знахаркой.
— Бейра, — назвала она себя.
— Элина.
Та замахала руками:
— Я буду звать вас просто «сеньорита». Боюсь, ваше имя вызовет у него приступ гнева.
Я приуныла: рано или поздно граф все равно придет в себя, вспомнит, кто я такая, и придумает мне наказание. Но может, лучше позже, чем раньше? Вдруг что-нибудь произойдет.
Бейра отвела меня в теперь уже мою комнату. Там было довольно уютно и чисто. Никаких мерещившихся мне подвалов и решеток. Я думала, что не смогу уснуть. Но знахарка поняла мое состояние и дала выпить какой-то травяной отвар.
— Отдыхайте, сеньорита. Думаю, силы вам понадобятся.
Казалось, я только что провалилась в сон, а меня уже будила служанка:
— Вставайте, сеньорита. Граф ждет вас к завтраку.
Моего шикарного наряда не было. Вместо него на стуле лежало простое холщовое платье. Но сидело оно на мне хорошо. Да и какая теперь разница?
Мы вошли в столовую. Граф недовольно бросил:
— Прислуга не должна спать дольше господ.
Даже не думала, что меня может так оскорбить то, что он считает меня служанкой. Я вспыхнула и хотела возразить, но заметила умоляющий взгляд Бейры, стоящей у стены. Однако совсем сдержаться не смогла.
— Прислуга не должна сидеть за одним столом с господином, — язвительно заметила я.
Произнесла эти слова и не обрадовалась. Граф закричал, в руках у него появилась плеть, посуда полетела со стола. Я со всех ног бросилась к дверям. Бежала, пока не оказалась у себя в комнате, где и просидела до вечера, терзаясь мрачными мыслями. Граф и сейчас готов отлупить меня плетью, а что будет, когда он меня узнает? Даже думать не хочется.
На следующий день я постаралась проснуться пораньше, чтобы не опоздать на завтрак. Граф сегодня выглядел спокойным. Внимания на меня он обратил не больше, чем на мебель. Я почему-то вспомнила, как он смотрел на меня раньше. Сколько нежности и заботы отражалось в его глазах. И судорожно вздохнула.
После завтрака мы пошли в комнату графа. Ко мне обратилась Бейра:
— Сеньорита, нужно сделать его светлости массаж.
Я растерянно посмотрела на нее:
— Но я не умею.
— Ничего сложного, сеньорита. Возьмите этот пузырек и втирайте жидкость в тело.
Я задохнулась:
— В ка-ко-е те-ло?
Лекарка разозлилась:
— Ну явно не в твое, а в его.
Я запаниковала:
— Никогда этого не делала.
В это время граф рявкнул:
— Долго я буду ждать?
И потянулся к плетке.
Я подскочила к кровати, в сердцах рванула одеяло и сдернула его совсем. И оторопела. Граф лежал совершенно голый. Я так и застыла, созерцая это зрелище.
На миг показалось, что глаз графа насмешливо блеснул. Потом Мэтт рывком натянул на себя одеяло:
— Что ты себе позволяешь? И это называется молодая девушка.
Я почувствовала, что мое лицо залила краска стыда, на глазах выступили слезы. И выскочила из комнаты. Но за дверью остановилась. Сейчас опять из-за меня пострадают другие. Я вытерла слезы и вернулась обратно:
— Извините, ваша светлость, я попробую справиться.
Граф перевернулся на живот, а я осторожно принялась втирать в кожу лекарские снадобья. А в утешение себе подумала: если бы я не была виновна в вашем несчастье, фиг бы вы меня заставили что-то делать против воли. Даже если б изрубили на мелкие кусочки. Мне стало искренне жаль этого красивого, мужественного человека, который из-за меня превратился в полубезумного инвалида.
Кажется, массаж получился удачным. Граф выглядел довольным, и я понадеялась, что он скоро начнет выздоравливать. Больше в этот день делать меня ничего не заставляли.
На следующее утро граф приказал почитать ему вслух. Я взяла книгу и уселась у кровати на низенькую скамеечку.
— Не там. Возьми подушку под спину и устраивайся рядом со мной.
— Ваша светлость, мне удобнее читать здесь.
Рука графа потянулась за плеткой. Я моментально оказалась на кровати. Шут с ним. Могу и здесь почитать. Мэтт лежал заложив руки за голову и наблюдал за мной.
Я открыла книгу, но… рот открыть не смогла. Картинки в книге были это что-то. Я-то думала, порнография — изобретение нашего века. Я покраснела, побледнела и с трудом выдавила слова. Ему что, читать не о чем, кроме как о сексе? В его-то состоянии. Где только откопал такое.
Фантазии автора становились все фривольнее. Я уже подумывала, как бы возмутиться и прекратить, но тут услышала легкое похрапывание. Граф спал. Слава богу, обошлось. Я намеревалась осторожно слезть с кровати и удалиться. Но тут граф простонал:
— Тея, любимая, где ты? Я скучаю без тебя.
Я дернулась. Надо скорее дать графу лекарство. Ему плохо, и он бредит. Но тут его рука протянулась ко мне. Он обхватил мою талию и не отпускал:
— Тея, дорогая, помнишь наши встречи? Я думаю о них каждую ночь.
Я поняла: граф принимает меня за какую-то другую девушку. Нужно срочно приводить его в себя, пока лирические излияния не перешли во что-либо иное. Я робко прошептала:
— Ваша светлость, отпустите меня. Я не Тея.
Он посмотрел каким-то проникновенно долгим взглядом. И заговорил еще нежнее:
— Тея, тебе нечего меня бояться. Ты же знаешь, я твой пленник навек.
Он притянул меня к себе и нежно коснулся губ. Пробежался пальцами по волосам, погладил по щеке,
