Егором просто так болтались, то возникли бы всякие вопросы...
– Понимаю. Фрески – это только прикрытие. Наверное, роман со мной – тоже прикрытие, да?
Никита оттолкнул ее, ответил зло:
– Не говори чепухи, Витаминка!
– Золото, золото... – пробормотала Вика, пятясь. – И что ты с ним будешь делать? – Она помолчала. – Грабить мертвых – нехорошо.
– Вот какая ты правильная! – совсем взбесился Никита. – А изменять мужу – хорошо?! Кто из нас без греха, если уж на то пошло??..
Вика почувствовала, как у нее все внутри холодеет. И, тоже вне себя от бешенства, она залепила Никите пощечину.
Никита схватился за щеку, посмотрел на Вику своими глазами оливкового цвета. Глазами цвета лжи.
А потом они одновременно развернулись и пошли в разные стороны.
После дождя все небо было затянуто облаками. Густой туман стоял в траве, над Ищеевым озером, прятал дальние дома, гасил все звуки... Деревня словно вымерла – никому не хотелось выходить из дома в такую погоду, в этот сырой душный морок.
Опустилась ночь, и стало совсем темно, хоть глаз выколи – ни звезд, ни луны на небе...
Никита с Егором заперлись в старой церкви, сочтя ее вполне надежной защитой. Эти стены, продержавшиеся не одно столетие, эти тяжелые двери, обитые металлом... Хоть штурмом их бери!
Они сначала дремали, а потом, когда время перевалило за полночь, зажгли керосиновую лампу и склонились над картой. Самой обычной картой автомобилиста, кстати сказать.
Егор был хмур, мрачен, отеки на его лице так и не спали, он при каждом движении морщился и хватался за бока, матерно поминая «эту тварь, Миронова прихвостня».
– Сволочь! Тебе повезло, Никитон, что ты с ним не встречался...
– Ладно, проехали, – буркнул Никита и повернул карту к себе. – Покажи, где ты на них наткнулся?
– Вот здесь. Ой, блин, как больно-то... Не, этот выродок мне точно нос сломал!
– Значит, на том берегу Ищеева озера... – задумался Никита. – Далековато!
– Ага, далеко. А оборудование у Мирона – обзавидоваться можно! – внезапно оживился Егор. – Приборов всяких, техника там... Никитон!
– Да слышу я... – Никита все время отвлекался на мысли о Вике.
– Короче, мы в пролете. Они первые золото найдут. Если оно в принципе существует, конечно... Радары у них, которые рельеф местности показывают, и еще... – никак не мог успокоиться Егор.
Никита заставил себя встряхнуться и произнес четко:
– Не боись. Там, где они золото ищут, его точно нет.
– Что? Ты о чем?
Никита повернул карту к Егору.
– Золото должно быть здесь. На Юрьевской топи. Вот здесь. – Он указал место. – Совсем в другой стороне. Места глухие, там сроду никто не ходил. Сколько помню – вечно там коровы пропадали!
– Откуда?.. – шепотом спросил Егор. От волнения он даже забыл про свои болячки. – С чего ты взял?
– Знаю, и все, – твердо произнес Никита. – Сам подумай – кто пойдет на болото?.. Проще свой огород перекопать!
– А, это как в том анекдоте, где пьяный ищет свои часы под фонарем – поскольку там светлей!
Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
Первым очнулся Егор:
– Слушай, Никитон... А ведь у нас есть в запасе еще день, даже два... День-два форы – это много! Пока еще Мирон с того берега свалит!
– Ты о чем? Сам же в Москву уезжать завтра собирался...
– Никуда я не поеду! – находясь в диком возбуждении, прошептал Егор. – Слушай, Никитон... Мирон, конечно, мужчина серьезный и вполне порешить нас может... Но мы почти ничем не рискуем! Понимаешь?! Это мы первыми золото найдем, мы!
Никита внимательно и серьезно посмотрел на Егора.
– Мы можем отложить все дела до осени. Пусть Мирон тут копается, все равно ничего он не найдет!
– Фигушки! До осени ждать! Слушай, Никитон, мы найдем золото, и ты поедешь со своей принцессой куда-нибудь на Мальдивы... Шубу ей подаришь, брюлики там... Она будет просто счастлива, твоя Вика!
– Ты думаешь?
– Господи, Никитон, да что я, баб не знаю!
– Ай, какой красота, какой красота – мамой клянусь! – тонким голосом пел Абдурахман, кружась вокруг Вики в тесной комнатке. – Мама! Мама, вы где?
Из соседней комнаты выплыла Венера Ицхаковна, вытирая голову полотенцем.
– Мама, посмотрите... Скажите честыно – идет Викиторьи это пылатье или нет?
– Вах! – завопила Венера Ицхаковна, показав все свои золотые зубы, и схватилась за голову, изображая всем своим видом крайнюю степень изумления и восхищения.
Дело в том, что Абдурахман уговорил Вику осмотреть его мать – та жаловалась на небольшую глухоту.
Вика сотворила чудо – она излечила Венеру Ицхаковну. Закапала той в ушные раковины перекись водорода, подождала немного, а потом с помощью детской клизмы промыла уши, избавив тем самым старушку от застарелых серных пробок. Но сама Венера Ицхаковна восприняла это как чудо, да и ее сынок впал в эйфорию.
Подарил Вике платье (не из китайских запасов, а какое-то особенное, очень хорошее) и вдобавок – легкие, очень женственные сандалии.
Заставил Вику примерить – оказалось все впору.
– Спасибо, спасибо, дорогой Викиторья... Мама, ты меня слышишь? О, он меня слышит, хотя я шепотом говорит! Он меня слышит! Спасибо, спасибо!
– Абдурахман, это такие пустяки...
– Нет! Это не пустяки! Это мой родной мама!
Венера Ицхаковна сладко улыбнулась, показав золотые зубы.
– Ну все, мама, идите к себе. Ах, Викиторья, как я вам былагодарен, как былагодарен!
Лишь минут через пятнадцать, отбившись наконец от Абдурахмана с его неумеренными восторгами, Вика смогла вырваться из лавки.
Дошла до переулка, но не успела свернуть за угол – впереди раздалось рычание мотора. Она прижалась к деревянному забору, поскольку дорога была узкой.
Мимо нее, неимоверно пыля, промчался огромный черный внедорожник с тонированными стеклами.
Время от времени через деревню проезжали машины, и довольно приличные (взять, например, тех туристов с Ищеева озера!), но в этом мощном авто, больше напоминающем танк, было что-то зловещее. «Порядочные люди на таких машинах не ездят!» – мелькнула ироничная мысль.
Вика свернула за угол, но потом словно какая сила заставила ее вернуться. Она выглянула в проулок и обнаружила, что черный внедорожник стоит напротив магазинчика Абдурахмана.
А вот и сам Абдурахман – униженно кланяясь и сверкая золотыми зубами, топчется на порожке, объясняет что-то мрачному громиле в полувоенной экипировке.
Сцена эта происходила довольно далеко, и посему слов слышно не было. Вика видела только испуганное, раболепное лицо Абдурахмана и бесстрастную морду громилы, как будто отлитую из металла.
Громила покачал головой, чугунные губы едва шевельнулись.
Абдурахман зачастил, притоптывая, замахал рукой, указывая направление.
«Дорогу, что ли, спрашивает?»
