сложнейшую теорему пытается доказать в уме.
Хотя да, есть о чем задуматься…
– Ты вот что, рогатенький… – наконец начал сатир. Неуверенно как-то, что с ним редко бывало.
И опять замолчал. Лишь разглядывает, будто за неделю здесь еще чего-то не рассмотрел.
Леха тоже молча разглядывал сатира.
Иногда много дал бы, чтобы заглянуть в чужую голову…
– Не переживай так, что-нибудь придумаем, – сказал Леха. – Ты только все же предупреди каперов, что немцев, может быть, кто-то водит…
– Тьфу, дурак! – в сердцах бросил сатир, спрыгнул с валуна и зашагал прочь.
– Эй?
Но сатир только отмахнулся, не останавливаясь. Маленькая черная фигурка на фоне пурпурной опушки Блиндажного леса…
Леха проводил его взглядом, пока сатир не скрылся за валунами. Тогда вздохнул и поднялся.
Подошел к валуну, на котором сатир мастерил откидной календарик.
Выскобленные в камне черточки, за каждой из которых – целый день здесь…
Кажется, что уже целую жизнь здесь, а ведь их всего-то… По пальцам можно пересчитать. Меньше десятка… И если завтра помочь каперам не получится, то таких черточек на этом валуне появится еще три с половиной сотни.
Три с половиной сотни… Это десять раз по стольку, сколько уже здесь. А потом еще раз. И еще. И еще останется…
Леха поежился.
Но хуже всего даже не это. Хуже всего, что даже если все получится и каперы получат схрон, и Янус решит вытащить отсюда…
Мест-то всего два.
Два.
И сатир…
Где-то далеко за стеной солнце совсем ушло за горизонт, стало почти темно.
И на душе тоже становилось все темнее. А мысли все чернее.
Сатир…
Большая гонка уже завтра. В полдень. Всего полдня осталось.
И больше нет времени, чтобы отмахиваться от неприятных мыслей. Вчера еще можно было отталкивать их от себя, как дохлых медуз… А теперь времени уже не осталось.
Надо решать. Прямо сейчас.
Теперь уже нельзя оставлять себе, словно запасной выход, надежду на то, что каким-то чудом Алиса выйдет на своих друзей и они смогут помочь. Некогда. Ждать чуда – на это больше нет времени.
Да даже если и вышла бы она на них… Теперь, когда с надеждой на это приходится прощаться, теперь-то можно не обманывать себя. Не убегать от этой предательской мыслишки: так ли уж помогли бы ее друзья, даже если бы
Алиса нашла их и они захотели бы помочь? Ну что они смогли бы сделать?
Если не фантазировать, а реально. Если честно: что? Ну что?
Да ничего они не смогли бы, пожалуй.
Совсем ничего…
Леха от души пнул щебенку под ногами. Черт бы все это побрал – да только нет больше времени отмахиваться от неприятных мыслишек! Нет.
Надо решать.
Прямо сейчас.
Черточки, выскобленные в боку валуна. За каждой из которых целый день здесь.
Небо совсем почернело, вокруг стало темно, лишь внизу в долине призрачно светятся озерца и тучи над ними. А Леха все стоял и вспоминал.
День за днем.
С того самого первого дня, когда выбросило сюда из обучалки. там, в пустыне, под палящее солнце… И все, что было потом.
Нефтяная вышка, Гнусмас, гарпии…
…зеленые глаза, полные слез и отчаяния…
Куч, патрульные в городе, Тхели…
Сатир, вечно поучающий, с языком без костей, который хуже помела. Янус, невидимо парящий за ним и дергающий за ниточки событий…
