Каперы. Варяги. Немцы. Клык с кольцом в пятачке, с битой, с желудями-бомбами и подручными- торпедами…
Погони, надежды, планы. И – разочарования. Этих – больше всего…
Все, что здесь случилось.
День за днем. Час за часом. Мелочь за мелочью…
Потом тяжело вздохнул – и побрел к сатиру.
На любимом уступе сатира не было.
Он не спал. Сидел на валуне под стеной и о чем-то мрачно размышлял, подбрасывая в ладони мелкие камешки. Заслышав шаги, поднял голову и поглядел тяжелым, странным каким-то взглядом… Хмуро, но не то чтобы зло. Раздраженно? Да нет, тут что-то иное…
– Ты можешь связаться с Янусом? – спросил Леха. Сатир кивнул. И осведомился как-то лениво, почти безнадежно:
– Опять про следы?
– Нет. Уже нет…
– Хм? – В глазах сатира появился интерес – А что тогда?
Леха вздохнул. Покусал губы:
– Если со схроном у каперов все получится…
Сатир презрительно сморщился. Кажется, в помощь каперам во время гонки он не очень-то верил.
– Если все получится, – тверже повторил Леха, – и каперы и Янус получат схрон. Янус сможет вытащить точно только двоих?
– Ну почему, – хмыкнул сатир. – Может и одного, если ты решил остаться.
– Тогда… Если все получится…
– Ну?! Рожай! Что там еще ваша мудрость изволили родить у себя между рогов?
– Пусть вместо меня вытащит медную гарпию.
Сатир переменился в лице.
– Ты чего, рогатый? – медленно проговорил он. Вот теперь разозлился, и разозлился по-настоящему. – Тебе тут, типа, все шутки, да?! Думаешь, Янус может каждую неделю подправлять базу данных и записывать в доходяги кого душенька пожелает?! Сбой сбоем, но может и расследование начаться! Это же на первой же проверке вскроется!
Леха молчал, уставившись под ноги.
– Ну не будет у него никакого резона рисковать своей задницей ради твоей шкуры! Понимаешь ты это или нет?!
Леха разглядывал копыта.
– Или думаешь, ты ему в следующий раз для чего-то сгодишься? Так забудь про это! Что-то серьезно новое в эту зону будут вводить теперь только через девять месяцев! Ты тут сдохнешь к тому времени. Сдохнешь!
Сатир помолчал, с презрением глядя на Леху.
Но Леха не отвечал.
– Уп-пертый… Значит, не отступишься? Все-таки хочешь выписать ее вместо себя?
– Да.
– Типа, благородный? – процедил сатир с презрением. И впервые за все время в этом презрении не было ни нотки ерничанья. Даже намека. Лишь искреннее презрение.
Леха поежился, но ничего не ответил.
Сатир вздохнул. И вдруг будто сник. Пробормотал едва слышно:
– Ну, видно, так тому и быть… – И громче: – Ладно, как хочешь! Как хочешь…
– Так скажешь ему?
– Скажу.
– Я тогда пойду, предупрежу ее, – сказал Леха…
– Предупреди, предупреди…
Леха развернулся, но помедлил.
– Что еще? – Сатир был сама вежливость.
– Подслушивать не обязательно.
– Подслушивать?… – вскинул брови сатир. Но Леха держал взгляд, и сатир бросил строить из себя оскорбленную невинность.
– А что, так заметно? – спросил он совершенно по-деловому.
– Даже когда просто слушаю?
