Шаг во тьму

– Эй! – Виктор подтолкнул меня плечом. – Уснул? Пошли, Храмовник.

Могилка превратилась в маленький курган из земли и листвы. Гош и Шатун уже шагали к дому. Виктор шел за ними, я двинулся следом.

Обошли дом вокруг правого крыла. Вышли к пруду, теперь нам лучше всего было вправо и через дубовую рощу, к краю лощины, к ожидающим по ту сторону машинам… Но Гош остановился. Обернулся ко мне, мотнул головой на парадный вход.

Теперь фонарь там не горел, не слепил глаза. Не шуршали листья под спешащими ногами, не сеялся дождик – тихо-тихо…

Между висков гулял холодный ветерок. Бесцельный, не пытающийся что-то изменить во мне. Но вместе с этим ветерком накатывало отчаяние и безысходность. Холодная, тоскливая, страшная…

Гош глядел на меня:

– Так и оставишь?..

Я замешкался.

На миг мне захотелось вернуться и просто добить ее. Охота охотой, но всему есть пределы…

Но под этой жалостью к ней – и презрением к себе, что делаю это, – было еще что-то.

Что? Я знаю, что так правильно, но и это еще не все. На слой глубже было какое-то странное чувство, в котором я никак не мог разобраться…

Виктор хлопнул меня по плечу:

– Все верно, Храмовник. Лучше клыкастого щенка только клыкастый щенок без сердца.

– Опасно, – сказал Гош.

– Если те гости вернутся сюда вскоре или кто-то еще… – подал голос Шатун.

– Не гундите, мишки, – сказал Виктор. – Все верно Храмовник делает. Правильно, что добивать ее не стал, а раненой подыхать оставил. Пусть помирает медленно. Зная, что умрет, зная, что будет умирать медленно… Лучше получше впитывайте, чтобы потом припомнить.

Ранил? Я хмыкнул. Он слишком хорошо обо мне думает. Нет уж.

Пусть помучается, сука. Пусть подыхает долго. С чувством, с толком, с расстановкой. От голода и жажды.

И пусть эта моя жестокость отольется в еще один кусочек брони, когда мне придется встретиться с другой такой же тварью. Пусть обломает зубки об ужас своей предшественницы, сука. Об ужас, который станет предвиденьем ее собственного ужаса…

– Опасно, – сказал Гош.

– А волков бояться, так в лес не ходить, – сказал Виктор.

Я вдруг вспомнил, что хотел сделать, да забыл.

Глаза!

Глаза этой козлиной морды. Рубины, гранаты или что там таксидермист вставил вместо глаз. Хоть пластинки из красного пластика, все равно. Надо было выколупать их ножом. Очень мне этого хотелось – еще в тот, первый раз.

Но не возвращаться же теперь.

Глава 5 КОНЕЦ

За ночь небо очистилось. Ни единого облачка. И сияло солнце, пронзая все вокруг ослепительными лучами… Я знал это даже сквозь опущенные веки. Это теплое касание на лице… Господи, как же хорошо!

– Влад… – Шатун осторожно потормошил меня за плечо. – Приехали.

Я уже и сам проснулся, когда машина замерла, оборвав усыпляющее покачивание, а потом стихла и дрожь двигателя, к которым успел привыкнуть. Я пригрелся, не хотелось ни вылезать из машины, ни вообще двигаться.

В голове удивительно свежо и чисто.

Сколько я спал? Часа четыре, обратно мы ехали быстро… Но впервые за три последних дня я выспался по-настоящему.

Наверно, потому, что теперь мне не снился тот чертов сон. Я вообще не помнил, чтобы мне что-то снилось… Разве что в самом конце всплыло лицо – мордашка второго близнеца, когда его увозили…

Наяву я не видел это лицо так близко – никак не мог. Сто с лишним метров было до него. Но во сне его лицо было совсем близко, он смотрел на меня. И его глаза… Эти были мои глаза – тогда в зеркале, когда проклятый сон вернулся ко мне три ночи назад…

– Влад? – снова тихонько позвал Шатун.

Словно к маленькому малышу, о котором надо заботиться… Я не выдержал, хмыкнул.

– Что? – Он тоже улыбнулся. Неуверенно.

Видать, не слишком веселая усмешка у меня вышла.

– Пошли, – сказал я.