«Машут и еще как!» – повторялось в голове. Василий затаился за выступом стены здания.
Начали выходить первые посетители. Медленно потянулись минуты. Наконец, произошло то, к чему он готовился. На крыльце появились «Сутулый» и его друзья. Напрягшись всем телом, Василий ждал, когда его обидчик сойдет с порожков. Нога «Сутулого» еще не успела опуститься на землю, когда Василий, вынырнув из темноты, нанес ему точно в голову короткий прямой удар. Противник провалился куда-то вперед, а Василий, сделав полшага назад, достал левой его друга, коренастого крепыша, еще не понявшего, что же произошло, и добавил всем корпусом правой в челюсть. Крепыш осел. Второй приятель «Сутулого», сообразив, что происходит, отскочил в сторону, метра на три. Кто-то открыл дверь кафе и Василий понял, что пора уходить. Забежав за угол здания, он быстрым шагом двинулся наугад в глубь поселка, желая уйти как можно дальше и таким образом обезопасить себя от возможного преследования пришедших в себя «Сутулого» и его дружков. К его удивлению за ним никто не побежал. Только в спину, не приняв на свой счет, он услышал пронзительный женский крик:
– Убили! Убили Толика!
Лейтенант долго бродил в темноте по улицам поселка, избегая освещенных улиц, и сторонясь редких прохожих. Ноги сами вывели его на трассу в районе универмага. Автобусов не было, а из нескольких легковушек остановилась только одна. Да и та рванула с места, как только водитель присмотрелся к тому, кто его остановил. В отчаянии Василий пошел пешком вдоль обочины, решив к утру дойти до Петровска.
Уже на выезде из поселка, на вершине сопки его ослепил свет фар встречной машины. Плавно затормозив, она остановилась рядом.
– Давайте его в машину, – услышал он.
Две темные фигуры схватили его за руки, и повели к заду машины, где подтолкнули к металлической лестнице внутрь покрытого брезентом кузова.
«Нарвался на комендантский патруль», – догадался Василий. Поэтому и не сопротивлялся. Все равно им ничего не докажешь. А если докажешь, то что? Куда ему в таком виде? В кузове, в темноте, на поперечных скамейках, сидели несколько человек. Они направили его в самую глубь, к кабине. Там уже сидел, кто-то, одетый в штатское. Привыкнув к темноте, Василий разглядел сидящих у входа, матросов комендантской роты. Из их разговоров он узнал, что они свою работу уже выполнили и машина идет на гарнизонную гауптвахту. Минут через десять, в брезентовый проем ударил яркий свет прожектора. Машина остановилась. Василий услышал лязг открываемых ворот. Машина дернулась и, наконец, окончательно остановилась.
– Выходи! – громко крикнул кто-то. Василий понял, что команда относится к нему и тому, кто сидел с ним рядом. Пробравшись к выходу, Василий спрыгнул вниз. Свет прожекторов опять ослепил его.
– Следуйте за мной, – приказал откуда-то появившийся то ли офицер, то ли прапорщик.
Василий пошел за ним и, пройдя в какую-то узкую дверь, очутился в каморке с низким потолком. То, что происходило дальше, он запомнил смутно. Сказались перенесенные побои и сильнейший психологический стресс. В памяти осталось только то, что он расписался за изъятые у него личные вещи.
Разбудила сильная головная боль. Василий открыл глаза. Сначала не понял, где он находится. Поднявшись, увидел, что лежит на голых деревянных досках. От них несло трудноописуемым, каким-то невообразимо-мерзким тюремным запахом. Тусклый желтый свет, подвешенной под потолком лампы, освещал четырехугольник грязно-серых бетонных стен и выкрашенную в зеленый цвет металлическую дверь со смотровым очком. Губа!
Кроме головы болело все тело. Василий ощупал себя. До ребер невозможно дотронуться. И носа тоже. Не дай Бог, сломали сволочи! На голове вместо волос сплошная корка запекшейся крови.
Но сильнее физических страданий, были моральные. Как он до этого докатился? Что ему было нужно в этом кабаке? Зачем связался с этой курносой сучкой? Почему так просто позволил отделать себя «Сутулому» и его корешам? Какой позор!
Рядом еще кто-то лежал. По всем признакам, это был вчерашний сосед по машине. Он тоже проснулся.
– Привет! – лежащий протянул ему руку. – Славка! Василий назвал себя.
– Ну, у тебя и вид. На тебе что, Мохаммед Али удары отрабатывал, – опять спросил Славка. Не получив ответа, сообщил:
– Бывает и хуже. Вчера какой-то вояка Филата уложил. Говорят, одним ударом. Этот точно Мохаммед Али. Развелось их!
Василий ничего не понял из сказанного: «Причем здесь известный американский боксер и какой-то Филат?». Но спрашивать не стал. Настолько заторможенным и тошнотворным было его состояние.
Между тем сосед не унимался. Очевидно, ему нужно было выговориться, независимо от того, слушают его или нет. Из его рассказа Василий узнал, что Филат, это главарь всей малолетней шпаны поселка. Сидел за разбой, но вышел досрочно. Говорят, благодаря стараниям мамочки, не последнего человека в аппарате административного образования. Выйдя на волю, Филат не успокоился. Редкий субботний или воскресный вечер заканчивался тем, чтобы местная шпана под его руководством не избила и не ограбила кого-нибудь из посетителей кафе. Дошло до того, что некоторые из них вынуждены, были платить обнаглевшим бандитам за право входа в это заведение. И управы на них никакой не было. К слову, говоря, сам Филат был серьезным бойцом, никого не боялся, и один мог разделаться с компанией из трех-четырех здоровых, слегка подвыпивших мужиков.
– Голыми руками отправил на тот свет! – по лицу Славы пробежала ядовитая улыбка.
О чем он говорит? Этого Филата одним ударом насмерть?
– Кастетом что ли? – полюбопытствовал Василий.
– Я тоже так сначала подумал. Каким здоровяком нужно быть, чтобы убить голыми руками! Только кореш его, Валет, говорит, что без всякого кастета.
Славка разнервничался:
– Ему за дело! А мне за что? Иду к подруге, никому не мешаю, а тут эти архаровцы всех хватают. Облаву объявили! Свиньи!
Он зло сплюнул в угол:
– Надоело здесь!
Слава встал, отряхиваясь, подошел к двери, и забарабанил по железу:
– Караульный!!! В гальюн хочу!
За дверью послышались шаги, затем негромкий разговор, из которого все же можно было уловить желанную фразу:
– Выводи, минут на пять, не больше!
Загремело железо открываемой двери, и в проеме показалась фигура конвоира, старшего матроса, с узкоглазым, явно не русским лицом:
– На выход!
Слава, не дожидаясь матроса, копавшегося с застрявшим в замке ключом, уверенно пошел по коридору, соединяющему камеры с выходом. Василий поспешил за ним. Мелькнула дежурка, с дремавшим в кресле старшим лейтенантом в зеленой форме. Переступив порог открытой Славой двери, он на секунду потерял сознание, вдохнув первую порцию свежего, уличного воздуха. А, опомнившись, почувствовал приход сил и интереса к жизни. Уже рассвело, слышался гул где-то работающего транспорта и голоса людей. Он находился на огороженном с четырех сторон забором с металлическими воротами и фасадами одноэтажных строений, размеченном для строевых занятий асфальтированном плацу. Поверх забора и крыш зданий сверкала металлом спираль колючей проволоки, соединяя между собой стоявшие в углах периметра этого комплекса вышки с прожекторами. На одной из них, ближайшей к воротам, застыла фигурка автоматчика.
– Не останавливаться! Гальюн там! – догнавший их конвоир, придерживая автомат, свободной рукой показал на выбеленный известкой неровный забор входа в туалет. Закончив свои дела, Василий собрался идти обратно, но был остановлен товарищем по несчастью:
– Ты что, соскучился по камере? Куришь? Тогда перекур! Он порылся в своем пиджаке и с видом фокусника извлек из него сильно измятую пачку «ТУ-134» и расплющенный коробок с несколькими спичками.
– Угощайся, – Слава протянул ему раздавленную, но целую сигарету.
– А этот? – спросил Василий, кивнув головой в сторону забора.
