Колин Уилсон
Дельта
Огни города жуков вскоре растворились внизу; через считанные минуты окружала уже такая тьма, что Найл не мог различить и поднесенной к лицу ладони. Когда только начинали подниматься, шар несколько раз отчаянно дернуло – натянулась связывающая шары веревка. Затем она ослабилась, и дальше взлет проходил уже гладко. Минут через пять ветер перестал реветь; на такой высоте он уже не встречал преград и потому стал беззвучен. Более того, поскольку теперь их несло вместе с воздушным потоком, ветер, казалось, ослаб до едва ощутимого дуновения. Небывалое ощущение: висеть вроде бы неподвижно в полной темноте, сознавая, что на самом деле их несет в сотнях метров над землей со скоростью миль тридцати, если не больше. При таком ходе Дельту можно достичь часа за четыре с небольшим.
Постепенно темень осветлилась в серый сумрак, и Найл смог различить стоящего на том конце корзины Манефона – расставив руки, тот прочно держался за стропы шара. На секунду подумалось, что это глаза привыкают к темноте, но затем Найл с удивлением понял, что свет исходит от западного горизонта, где заходящее солнце подсвечивает облака снизу розовым. Прошло еще несколько секунд, и стало возможным разобрать, что набранная высота расширяет окоем, позволяя заглянуть за округлившуюся поверхность земли.
В неверном свете стали видны и два другие шара, летящие примерно на одной высоте. Ближний шар, с Доггинзом и Милоном, находился где-то в двадцати метрах, и соединяющая их веревка провисала дугой. Доггинз, указав рукой, прокричал что-то, но из-за ветра ничего нельзя было расслышать. Через десять минут солнце скрылось за горизонтом, и все опять погрузилось во тьму.
Под ногами ощущалась твердь: в подвесной мешок была предусмотрительно втиснута большая круглая доска-днище; получалось навроде корзины. На днище разместились два пузатых холщовых мешка с дорожным припасом; оба прочно прихвачены к стропам на случай, если порыв ветра вдруг опрокинет их на днище. У себя между ногами Найл держал сумку поменьше, где лежал жнец и запас зажигательных бомб. Поверх днища были расстелены одеяла; чтоб не сбились и не скатились, их подвернули под края доски. Подготовка к отлету была в основном делом Космина и Гастура, и они справились с задачей, проявив замечательную смекалку и предусмотрительность. И надо отдать должное, держались молодцом, узнав, что им придется остаться.
Одет Найл был тепло. Женское окружение Доггинза снабдило его балахоном с меховой опушкой, достающим без малого до лодыжек. Обут он был в башмаки (обувь, к которой совершенно непривычен – из парусины, с толстыми каучуковыми подошвами). Вначале ногам в них было жарко и неудобно, но, посидев в шаре с полчаса, Найл оценил их сполна – температура на такой высоте близка к нулю.
Внезапная искра выхватила из темноты лицо Манефона, склонившегося над огнивом. Через несколько секунд затлел сухой трут. Манефон запалил от него маленькую масляную плошку и поднес зыбкий язычок огня к компасу. Найл опустился рядом на корточки.
– Ну как, идем по курсу? – Манефон кивнул. – Когда поднимется луна?
– Мы ее не увидим, – Манефон указал наверх. – Видишь, как застелило.
Найл посмотрел в темноту. На протяжении нескольких секунд вверху несколько раз проглядывали звезды, но тут же исчезли.
– Что будем делать? – спросил Найл.
– Что делать? Одно: надеяться, – ответил Манефон угрюмо и задул плошку.
– Зачем ты?
– А вдруг перевернется, тогда что? Да и смотреть все равно не на что.
– Может, перекликнемся с остальными?
– Пожалуй. Я все сделаю сам. Ты не шевелись, иначе дно накренится.
Все было предусмотрено и на этот случай. Вокруг каждого из шаров петлей была пропущена веревка, она же проходила и вокруг строп. Если шары надо было сблизить меж собой, оставалось лишь перебрать веревку на себя. По подергиваниям мешка Найл понял, что Милон как раз тем и занимается. Через несколько минут раздался приглушенный удар: шары столкнулись. Послышался голос Доггинза:
– Ты не ориентируешься, где мы сейчас?
– Нет. Хотя должны быть, по меньшей мере, милях в десяти от берега. Облачность тревожит. Если не рассеется, можем вовремя и не заметить, что летим над землей.
– А ты уверен, что мы еще не долетели?
– Это легко можно проверить.
Манефон, очевидно, полез в сумку: тускло звякнули зажигательные бомбы. Ухватившись за одну из строп, Найл осторожно привстал и выглянул через край. Корзина покачнулась: Манефон метнул бомбу. Шли мгновения; начало уже казаться, что не сработало, и тут внизу разразилась ослепительная желтая вспышка. Султан огня летел вниз, пока не отразился в черной маслянистой глади. На миг открылась черная вода и белые гребни волн, затем сияние исчезло как не бывало. Этих нескольких секунд хватило, чтобы уяснить: всюду море. Впервые с момента взлета Найла охватил страх. Окруженный темнотой, он ощущал себя в безопасности; теперь до него дошло, что они подвешены среди бездны.
– Можно было бы подняться над облаками, но от этого, по-моему, не легче. Ты как считаешь?
– Наверное, нет смысла: все равно земли не увидим, пока не долетим. Единственное: можно скидывать бомбы, если кажется, что подлетаем. Их у нас сколько?
– По дюжине на каждого.
– Нормально. Получается, семьдесят две – точнее, семьдесят одна, одну я уже скинул. Хватит с лихвой.
– Раз так, то пока не мешало бы и поесть. Есть охота, аж в брюхе урчит.
Манефон выпустил веревку и сел на дно мешка. Через несколько секунд шар слегка качнуло: веревка вытянулась до конца.
