Бадди возразил, что ее техника игры на любом из струнных инструментов не соответствует требованиям Джульярда, на что Линда довольно резонно возразила: С чего это ты взял? Когда ты последний раз слышал, как я на них играла?
Сперва она хотела захватить с собой все имеющиеся в доме инструменты, чтобы продемонстрировать свое умение, но в конце концов согласилась взять только скрипку, потому что умела исполнять на ней довольно сложные пассажи. И еще альт, потому что на нем тон у нее по некой непонятной причине выходил чище, чем у братьев и сестер. И еще мандолину, потому как на ней мало кто вообще умел играть; и еще флейту, потому как никогда не повредит дать людям понять, что она умеет играть еще и на флейте.
Бадди: И еще ты скажешь им, что прослушивание будешь проходить на пианино.
Линда: Не учи меня, что делать.
Мой отец: Ты что же, хочешь этим сказать, что не собираешься играть на пианино? У тебя просто выдающийся талант, и ты не хочешь на нем играть? А как насчет того отрывка, который ты только что играла, почему не хочешь сыграть его на прослушивании?
Линда: Ты вообще хоть что-нибудь в музыке понимаешь?
Отец: Не очень.
Линда: Тогда помалкивай и занимайся своим делом. Отец: Пора ехать, если не хотите опоздать на поезд Тут Бадди снова предложил поехать вместе, & Линда сказала, что он должен остаться и говорить всем, что она пошла искать себе свитер, & почему он вечно только все усложняет. На что Бадди сказал: Ладно, ты пошла присмотреть себе свитер и захватила с собой скрипку, альт, флейту & мандолину, просто так, на всякий случай, да? Видно, ему очень хотелось поехать проводить сестру.
Тут мой отец как бы между прочим заметил, что ему надо о чем-то поговорить с Бадди, и в результате вся троица поехала на вокзал вместе.
Линда села на поезд. При ней был футляр со скрипкой & футляр с альтом в одной руке, футляр с мандолиной и сумочка в другой, а флейту она держала под мышкой.
Поезд тронулся, & мой отец заметил Бадди: Вы просто удивительные ребята. Чего тут спорить? Лично мне всегда казалось, что музыкант должен брать на прослушивание все инструменты.
На что Бадди ответил: О мой Бог.
Но в любом случае было уже поздно, она отправилась в Нью-Йорк в погоне за музыкой и славой, а друзья зашли в ближайший бар, где мой отец сказал Бадди: Давай скинемся и купим мотель.
Бадди спросил: А что, если тот парень ошибался?
Отец ответил: Если он ошибался, у нас на руках окажется ничего не стоящий объект недвижимости. С другой стороны, престарелая миссис Рандолф сможет воссоединиться с овдовевшей дочерью и провести остаток дней под солнечным небом Флориды. Так что в любом случае мы хоть кого-нибудь осчастливим.
За солнечное небо Флориды, сказал Бадди.
За солнечное небо Флориды, сказал мой отец.
И отец с Бадди решили немедленно поехать и заключить сделку. Из дома они выехали на машине отца, Бадди сидел за рулем, отец спал на заднем сиденье.
А мама тем временем явилась в Джульярд. Зашла в дирекцию и потребовала, чтобы ее немедленно прослушали. Но организация прослушивания — дело непростое, и им пришлось несколько раз ей объяснить, что для этого понадобится подать заявление, заполнить несколько бланков, только тогда ей назначат время, так что придется подождать. Но мама настаивала. Говорила, что приехала издалека, из Филадельфии. Линда страшно нервничала и в то же время была уверена в том, что стоит ей сесть и начать играть хотя бы для одного слушателя, как она тут же почувствует себя уверенно и спокойно.
Наконец из кабинета директора вышел мужчина приятной наружности и в галстуке-бабочке, представился и сказал, что сейчас найдет комнату. Да, в Джульярде существовали свои правила, бланки и процедуры, но работавшие здесь люди мало чем отличались от обычных людей: им нравилась сама мысль о том, что выдающегося таланта молодая музыкантша села на поезд в Филадельфии, добралась до Нью- Йорка и зашла к ним прямо с улицы. И вот моя мама (со скрипкой, альтом, мандолиной, сумочкой & флейтой) прошла за ним в комнату, где стоял огромный рояль, а приятной наружности мужчина уселся в кресло, закинул ногу на ногу и стал ждать.
Только тут до мамы дошло, что она упустила одну очень важную вещь.
Согласно твердому убеждению отца, она должна была зайти с улицы. И в стремлении соответствовать этому неписаному правилу так и поступила — действительно зашла с улицы, но при этом забыла обо всем остальном. Не позанималась, даже нот с собой не захватила. И теперь ей нечего было играть, ни нот под рукой, ни домашних заготовок.
Любой другой на ее месте был бы обескуражен этим обстоятельством. Но Конигсбергам было не привыкать к музыкальным казусам и катастрофам любого рода, & девизом их было: Никогда не смей говорить «все кончено».
Что вы собираетесь сыграть для меня? осведомился приятный мужчина в галстуке-бабочке.
Линда достала из футляра скрипку и сказала, что забыла ноты в поезде, но сыграет сейчас партиту Баха.
И она заиграла партиту Баха, и приятный мужчина молча слушал, разглядывая свои сложенные на коленях руки. А потом она перешла к сонате Бетховена и сфальшивила всего пару раз, и приятный мужчина продолжал разглядывать руки.
Ну а теперь что будете играть? спросил приятный мужчина, никак не комментируя только что услышанное.
Линда спросила: Желаете послушать, как я играю на альте?
Мужчина: Если вам хочется сыграть для меня на альте, буду счастлив услышать это.
Линда убрала скрипку в футляр и достала альт. И заиграла непонятно чью сонату для альта соло, которую выучила года два тому назад. Даже тогда эта композиция казалась неподдающейся запоминанию, такого рода сочинения придумывают иногда композиторы, чтобы навязать оркестру альт. На миг показалось, что ей ни за что ее не вспомнить, но стоило прозвучать первым нотам, как за ними потянулись вторые, третьи и так далее. Потом она забыла, что идет за первым повтором, & пришлось повторить его дважды, а затем сопроводить новым анданте, поскольку из памяти напрочь вылетело старое (к счастью, эта композиция была столь путаной и туманной, что мужчина вряд ли заметил это). Но в целом ей казалось, что она вполне справилась с этой сложной задачей.
Приятный мужчина продолжал разглядывать свои колени и руки.
Она сказала: Это для того, чтобы дать вам общее представление. Хотите, чтобы я сыграла еще?
Он ответил: Общее представление у меня уже сложилось.
Она спросила: Хотите послушать, как я играю на мандолине?
Он ответил: Ну, если вам так хочется...
И она сыграла на мандолине несколько коротеньких отрывков из Бетховена и Хаммеля, чтобы дать ему общее представление. А затем сыграла несколько отрывков на флейте, чтобы он убедился, что она умеет играть еще и на флейте.
Он слушал без всяких комментариев, а потом взглянул на часы и спросил: Хотите сыграть что-то еще?
Она ответила: Еще я умею играть на виолончели, гитаре и гавайской гитаре, но все эти инструменты оставила дома.
Он спросил: Л на каком из инструментов вы играете лучше всего?
Она ответила: Сложно сказать. Мой преподаватель по альту называл меня многообещающей ученицей, ну и, разумеется, любой дурак может играть на гитаре. А если вы умеете играть на гитаре, то не надо быть большим гением, чтобы научиться игре на гавайской гитаре. Но я, честно, не знаю, на каком из инструментов играю лучше всего.
У музыкантов есть шестое чувство, подсказывающее им, как настроена аудитория. И моя мама почувствовала, что аудитория настроена не слишком благожелательно.
Приятный мужчина в бабочке вновь взглянул на часы, поднялся и принялся расхаживать по комнате. А потом сказал: Прошу прощения, но у меня назначено еще одно прослушивание и...
