Skarphe?inn mselti: ‘Hvert skulu ver nu ganga?’
‘Til bu?ar Snorra go?a’, segir Asgrimr.
Временами в этой «Саге о Ньяле» попадались трудные места, но в целом текст был не очень сложный. Вот аэродинамика — это действительно убийственная вещь! Я прочел пару страниц оттуда, но, видно, был просто не в настроении. В доме по-прежнему ничего не происходило.
Я вернулся к «Саге о Ньяле». Снорри сказал, что судебные тяжбы у них проходят трудно, по обещал, что не станет выступать против сыновей Ньяла или поддерживать их врагов. Он сказал:
‘Hverr er sa mа?r, er fjorir ganga fyrir, folleitr ok skarpleitr ok glottir vi? tonn ok hefir oxi reidda um oxl?’
‘He?inn heiti ek’, segir hann, ‘en sumir kalla mik Skarphe?inn ollu nafni, e?a hvat vilt pu fleira til min tala?’
Snorri maelti: ‘?at at mer, pykki ma?r har?ligr ok mikilfengligr, en po get ek, at protin se nu pin en mesta gaefa, ok skamt get ek eptir pinnar ?fi’.
Сыновья Асгрима переходили из жилища в жилище с переменным успехом, и всякий раз кто-то спрашивал: «Хотелось бы знать одну вещь: кто этот болезненного вида мужчина, эта грязь под ногами», и всякий раз Скарп-Хедин говорил что-то оскорбительное с вполне предсказуемыми результатами. Да, совершенно не похоже на Гомера или Мэлори, уж слишком примитивно, но в целом мне нравилось. К тому же в книге имелось приложение со словарем и рядом грамматических советов, так что все оказалось не так уж и страшно.
Я прочел еще несколько страниц, потом принялся за «Графа Монте-Кристо». Читал его часа два, после чего отправился домой.
На следующий день вновь вернулся туда и прочел три страницы из аэродинамики, но, по-видимому, снова был не в настроении. А потом опять принялся за «Сагу о Ньяле».
Примерно в 12.30 он мелькнул в окне на первом этаже, что-то жевал, кажется, сандвич. Я захватил с собой четыре сандвича с арахисовым маслом и джемом, два банана и пакетик чипсов — все это лежало в рюкзаке. Съел один сандвич и стал читать «Графа Монте-Кристо». В доме ничего не происходило.
Мне пришлось пропустить два дня. Лил дождь, и на улице было страшно холодно. Потом погода улучшилась, и я вновь вернулся на прежнее место. Захватил с собой три сандвича с арахисовым маслом и джемом, еще один — с арахисовым маслом и медом и бутылочку газировки.
Но тут снова пошел дождь, и я побежал к метро, проехал по кольцевой до дома и весь остаток дня читал «Монте-Кристо». Можно было бы, конечно, поработать над аэродинамикой, но был не в настроении.
Шла третья неделя мая, типично английская холодная и промозглая погода, 283 градуса ниже абсолютного нуля. Я подошел к его дому — просто взглянуть. И увидел в окне второго этажа, что он разговаривает с женщиной, но о чем они говорили, слышно не было. Заставил себя сесть на каменную ограду напротив и начал читать. Надо тренироваться. Что, если придется поехать на Северный полюс?
Зубы мелко стучали от холода. Похоже, что Магнус-сон использовал не тот текст, который мне дала Сибилла. А я-то надеялся поработать над грамматикой. Потом я вспомнил, что ни на какой Северный полюс вроде бы не собираюсь. В доме не происходило совершенно ничего. Я вернулся в метро, поехал по кольцевой и доел там все сандвичи.
Пропустил четыре дня, потом вернулся. Сидел на ограде и заставил себя прочесть целую главу из аэродинамики — чтобы доказать, что она мне по зубам. Съел один сандвич с арахисовым маслом. «Сагу о Ньяле» так и не закончил. Не слишком много работал над ней в последнее время. Глупо, наверное, торчать здесь, около его дома. Даже поработать толком не получается. Нет, конечно, я мог бы пойти куда-нибудь еще, где можно поработать. Но с другой стороны, глупо уходить, бросать этот наблюдательный пост, раз уж проторчал здесь в общей сложности неделю.
И тут вдруг я понял, что надо сделать.
Надо пойти и попросить у отца автограф.
Я вернулся на следующий день, захватив с собой книгу «Отважный Кортес» в дешевой бумажной обложке (так называлась книга отца о романе с балинезийской женщиной). Я купил ее в магазине «Оксфэм» за 50 пенсов. Я также захватил с собой «Сагу о Ньяле» в оригинале, Магнуссона, словарь Гордона, книгу о космогонической теории Лапласа и книжку о съедобных насекомых, которую удалось приобрести на распродаже в библиотеке всего за 10 пенсов. Весь остаток дня можно провести, катаясь по кольцевой линии. Я не думал, что выпрашивание автографа займет у меня много времени. Просто это дело надо довести до конца.
Я подошел к дому в 10.00. Окно на первом этаже было открыто, там о чем-то тихо переговаривались. Я прислонился к стене и стал слушать.
Ты уверен, что не хочешь идти? Ведь тебе вряд ли скоро снова представится возможность увидеть их.
Знаешь, это как-то не в моем стиле. Будет только хуже, если они заметят, что я стану откровенно скучать. А если пренебречь приглашением, они меня возненавидят. Проблема только в одном: ты уверена, что не возражаешь?
Да вовсе я не возражаю. Просто подумала, что ты должен проводить с ними больше времени.
Разумеется, но что поделаешь, если они всю неделю торчат в школе, а насчет уик-эндов у них свои представления. Знаешь, это еще не конец света.
К дому подкатила машина, из нее вышли трое ребятишек.
Машина отъехала.
Дети стояли и смотрели на дом.
Ну что, пошли, сказал один из них.
И они поднялись по ступенькам. Дверь отворилась. Внутри продолжались какие-то споры. Дети сошли обратно по лестнице с женщиной, которую я уже видел. Мужчина стоял в дверях.
Мы сходим в «Планету Голливуд», когда ты вернешься, сказал он.
Они уселись в машину и уехали. Мужчина затворил дверь.
Мне надоело ходить туда-сюда по улице и поглядывать на эту дверь. И уходить тоже не хотелось. И еще я устал думать о том, подходящий ли сейчас момент. Устал думать о том, подходящее ли сейчас время, не оторву ли я его от работы.
Я подошел к двери и позвонил. Прождал, наверное, с минуту. Потом отсчитал одну минуту и еще две минуты. Если он не откроет, уйду. Не стоит стучать и звонить, это только раздражит его. Прошло еще две минуты. Я повернулся и начал спускаться вниз по ступенькам.
На втором этаже распахнулось окно.
Погодите, через минуту спущусь, крикнул он.
Я вернулся к двери.
Прошло еще две минуты, и дверь отворилась. Чем могу помочь? спросил он.
Волосы у него были каштановые, с проседью, лоб исчерчен морщинами. В бровях виднелись седые волоски, и глаза под этими густыми бровями казались какими-то особенно большими и светлыми. И напоминали глаза какого-то ночного животного. Интонация чуть небрежная, голос мягкий.
