Спасибо, сказал мой отец. Я тебе искренне благодарен. Было страшно приятно услышать это.
«Вихрь, циркулирующий у тела...»
Спасибо, сказал отец. Я тебе искренне благодарен.
«...отличен по своим характеристикам от внешнего потока...»
Отец сказал мне спасибо.
«...и отличие это заключается в том, что он не состоит из одних и тех же подвижных частиц».
Я тебе искренне благодарен. Было страшно приятно услышать это.
Я поднялся, прошел в главное крыло и уселся перед картиной Франса Халса под названием «Молодой человек, держащий в руках череп». Мой отец ничего не сказал. Открыл «Основы аэродинамики» на странице 85-й.
«4.10. Постулат Кутта
Теорема Кутта — Жуковского утверждает, что сила, действующая на тело во внешнем потоке, прямо пропорциональна плотности этого потока, его скорости и циркуляции и направлена перпендикулярно этому потоку».
Думаю, тебе придется немного подождать, сказал мой отец.
«Теорема Кутта — Жуковского утверждает, что сила, действующая на тело во внешнем потоке, прямо пропорциональна плотности этого потока, его скорости и циркуляции и направлена перпендикулярно этому потоку».
Думаю, он один из величайших англоязычных писателей нашего столетия, сказал мой отец.
«Теорема Кутта — Жуковского утверждает, что сила, действующая на тело во внешнем потоке...»
Спасибо, сказал отец.
Я встал и вышел из зала. Прошел в зал под номером 34 и уселся в уголок рядом с картиной «Улисс, насмехающийся над Полифемом». Никакого Полифема на ней по-прежнему не было. Как-то я не слишком понял эту теорему Кутта — Жуковского, но возвращаться к ней не хотелось. И я открыл книгу на странице 86-й и быстро пробежал ее глазами.
«Все вышесказанное применимо к инверсионным потокам, но в вязкой жидкости, сколь бы мала ни была ее скорость, циркуляция определяется посредством чисто эмпирических наблюдений. Эксперименты показывают, что когда в движение приводится тело с заостренным хвостовым краем, поток вязкой жидкости как бы обтекает верхнюю и нижнюю поверхности и постепенно сходит на нет у среза. Это явление, собственно, и определяющее величины циркуляции вокруг тела, называется постулатом Кутта, и сформулировать его можно следующим образом: находящееся в движении тело с заостренным хвостовым краем само образует при прохождении через вязкий поток силу, достаточную для того, чтобы удержать заднюю точку полного торможения потока.
Поток вокруг профиля крыла, установленного под углом атаки в инверсионном потоке, не образует циркуляции, и в этом случае возникает задняя точка полного торможения...» Спасибо Конечно Теперь я верю, что ты читал мою книгу. А ты, случайно, не врешь? Почему бы тебе не пользоваться словарем?..
Понять, что написано в этой книге, и без того непросто, а если учесть, что отец то и дело перебивал меня, так вообще почти невозможно. Что, если его голос будет и дальше преследовать меня? Что, если я буду слышать его на протяжении 80 лет? И я уже хотел было сдаться и отправиться домой. Но потом подумал, что там сейчас Сибилла, которая то вскакивает, то садится, то расхаживает по комнате, хватает какую-нибудь книгу, читает отрывок из нее, или фразу, или всего слово.
Я снова поднялся и быстро прошел по залам галереи, мимо картин Фрагонара, мимо Караваджо, мимо полотен Рембрандта, мимо полотен последователей Рембрандта. И все время искал какую-нибудь маленькую скучную комнатку, куда почти не заходят посетители, хотел укрыться от него там. А как насчет вот этой, к примеру?.. Натюрморт под названием «Рог, из которого пил святой Себастьян», «Омары и бокалы» кисти Арчера Гилда, уже не говоря о недочищенном лимоне. И еще рядом с ними красовался натюрморт какого-то голландца с изображением черепа, песочных часов, шелкового платка, маленькой гравюры на заднем плане и прочих прелестных вещиц, призванных напоминать зрителю об абсурдности всех человеческих чаяний и стремлений. О, при виде этой картины мой отец непременно пустился бы в философствования, как часто делают люди, созерцая, к примеру, какую-нибудь полуразвалившуюся часовню или надгробие. Так, посмотрим, что там у нас в следующем зале? О Господи, огромное полотно Куипа «Вид на Дордретч с девушкой и четырьмя коровами» и один маленький пейзаж его же кисти — «Вид на Дордретч со спящим пастухом и пятью коровами». То, что надо! Здесь меня точно никто не найдет.
Я заставил себя дочитать главу до конца. Пришлось перечитывать каждый параграф по восемь раз, но в конце концов я ее одолел. Одну только теорему Кутта — Жуковского перечитывал пять или шесть раз. Хотел прочесть следующую главу, но он то и дело твердил: «Спасибо. Спасибо». И вместо того чтобы вникать, я стал быстро перелистывать книгу, останавливаясь лишь на самых завораживающих отрывках, чтобы не слышать его больше. Так, «Число Маха» — несжимаемые потоки — «Неустойчивость Толмиена — Шличинга» — «Полет маленьких насекомых» — «Контроль и маневрирование во время полета птиц»...
«Наблюдения за полетом канюков заставили меня прийти к выводу, что эти птицы при резких порывах ветра сохраняют равновесие исключительно благодаря скрученности кончиков перьев...» То был отрывок из первого письма Уилбора Райта к Октаву Шануту, датированного 13 мая 1900 г. Именно это важнейшее наблюдение помогло впоследствии братьям Райт изобрести аэроплан, а затем уже добиться латерального контроля и перейти к первому управляемому полету человека в воздухе. Теперь я верю, что ты прочел мою книгу, сказал отец. Нет, не подумайте, я вовсе не повторял вслух того, что он мне сказал. Слова звучали в ушах. Я страшно рад, сказал отец. Теперь, на закате дней, не так уж и важно, сколько людей их покупает. У меня самого есть дети, сказал отец. Самые обычные, среднего уровня развития, до сих пор смотрят «Улицу Сезам». Теперь я верю, что ты читал мою книгу, сказал отец. Теперь верю, что ты читал мою книгу.
Оставаться здесь дольше не было смысла, и я ушел. На стене у главной лестницы висело полотно лорда Лейтона «Процессия несет прославленный образ Девы Марии». Многие годы видел я здесь эту картину, смотрел на нее, пытаясь понять, что в ней не так.
Я пришел домой. Сибилла смотрела «Семь самураев». Должно быть, начала совсем недавно — крестьяне только что покинули деревню. Грозного вида самурай шагал по улицам большого города; чтобы подойти к такому и попросить сражаться ради трехразового питания, требуется немало мужества.
Я сел на диван рядом с ней. Это честно, сказал мой отец.
Камбэй с поклоном подает лезвие священнику. Вот он сидит у реки и смачивает волосы водой. Священник начинает его брить.
Это честно, сказал мой отец.
Камбэй надевает принесенную священником одежду. Встречается взглядом с неподвижным Мифунэ, лицо последнего точно вырезано из камня. Думаю, тебе придется немного подождать, сказал мой отец.
Камбэй берет две рисовые лепешки и идет к амбару. Вор в страхе взвизгивает внутри. Я всего лишь
