сдобрен чесноком — острым и жгучим. Я вдыхаю этот букет, затмевающий имбирный запах Анжелики, и смакую появившийся внутри меня жар.
— А что ты делал на выходных? — спрашивает Анжелика, прерывая мое задумчивое состояние и ведя пальцем вниз по краю воротника блузки с глубоким декольте.
Я прислоняюсь к шкафчику.
— Ничего особенного, а ты?
— Пляжный сезон вот-вот начнется, поэтому мы открыли наш домик на берегу. Как-нибудь тебе стоит заглянуть туда…
— Заманчивое предложение, — мурлычу я, демонстрируя свою самую коварную улыбку.
Из кабинета шестьсот шестнадцать до меня доносится внезапный, всепоглощающий взрыв зависти, ярости и ненависти. Эти эмоции столь сильные, что я почти пробую их на вкус. Все органы чувств возбуждаются. Я сам возбуждаюсь. С наслаждением купаюсь в этом ощущении и дрожу.
Надув пухлые красные губки, Анжелика придвигается и проводит пальцами вниз по моей руке, останавливаясь у края рукава, из-под которого виден хвост черного змея — татуировки на предплечье.
— Это недалеко отсюда. Может, как-нибудь вечерком прокатимся туда? Например, в пятницу?
Я улыбаюсь, не в силах сдержать трепет, не имеющий никакого отношения к Анжелике. Прекрасно. Как раз то, что мне нужно.
Да, новый план гораздо лучше: косвенный подход. После субботнего визита я сидел в темной квартире, думая о Фрэнни и колотясь головой о стену. Тогда я понял, что прямой подход сведет меня с ума.
Дело вот в чем. Чтобы отметить Фрэнни, я должен получить неоспоримое право на ее душу. Значит, она должна совершить больше одного греха, если он, конечно, не смертный. Хотя порой даже семи смертных грехов, содеянных по одному разу, недостаточно. Нужна тенденция, а лучше даже закономерность. Весь образ жизни должен этому соответствовать. Мимолетные поступки здесь не помогут.
Две недели! Почему же все так затянулось?
Я почти овладел ею в спальне… я был так близок! Фрэнни просто источала имбирь. Мне даже не пришлось бы подталкивать ее. Но если все будет продолжаться в том же духе, Габриэль точно опередит меня и отметит ее.
С другой стороны, Габриэлю тоже требуется общая закономерность, и пока у него это получается. Если Фрэнни нужна им — а я просто уверен, что это так, — не пойму, почему он еще не заявил на нее права.
Раз Габриэль этого не сделал, должна быть причина. Значит, у меня еще есть время.
Не паникуй!
Косвенный подход — мой новый план — точно сработает. Просто обязан.
Я неторопливо иду в класс, чтобы насладиться неистовыми эмоциями Фрэнни. Сажусь за парту.
— Как прошло воскресенье?
Фрэнни поворачивается и улыбается мне.
— Отлично.
Тут я понимаю, что мне, собственно, нечем наслаждаться. Анис… перец… они исчезли. Я стараюсь различить хоть какие-нибудь следы.
— Что интересного было на выходных? — продолжаю допытываться я, пытаясь скрыть недоумение.
— Ничего.
— Ты в порядке?
— Ага, — говорит она, улыбаясь еще шире.
К ее столу подходит мистер Снайдер и кладет толстую пачку бумаг.
— Фрэнни, твоя обычная партия писем. Перевод прикреплен спереди, как всегда. Тебе помочь с почтовыми расходами?
Она лучезарно улыбается ему в ответ.
— Спасибо, не надо, мистер Снайдер. У нас неплохие сборы в этом месяце. Все расходы покрыты.
— Можно я взгляну? — Я наклоняюсь к Фрэнни так близко, что она наверняка чувствует мой жар.
Она дрожит? Так ли это? Может, я выдаю желаемое за действительное?
— Извини, это личные письма, — отвечает она, не поворачиваясь.
— Без проблем. Прочитаю отзывы в «Глоуб». Умно придумано — договориться с учителем.
— Это работает. Мистер Снайдер сканирует письма и делает автоматический перевод. Конечно, не идеальный, но этого достаточно. И то же самое с письмами, приходящими из Пакистана.
По-прежнему никаких эмоций. Уверен, что ничего не выдумал… она была просто в бешенстве.
— Хорошо, — говорит мистер Снайдер, проходя по рядам. — Достаньте «Гроздья гнева» и откройте главу двадцать восьмую. Кто может привести пример конфликта из этой главы?
Я отстраняюсь от обсуждений в классе, сосредоточившись на Фрэнни. Когда мистер Снайдер просит ее прочитать отрывок, я приближаюсь к ней, но не касаюсь. Она отодвигает книгу в сторону и читает вслух. Я закрываю глаза и растворяюсь в шелковистом звучании ее голоса.
Когда она заканчивает, мистер Снайдер перемещается в переднюю часть класса.
— У вас есть несколько минут перед звонком. Поработайте над анализом главы двадцать восемь, сосредоточившись на конфликте.
Фрэнни поворачивается ко мне, и на секунду я теряюсь в ее глазах.
— Итак… — наконец выдавливаю я из себя.
— Итак? — повторяет она.
— Скажешь мне, в чем дело? — Может, я сумею до нее достучаться.
— Все в порядке, — улыбается она. — Нам нужно работать над анализом.
— Хм…
Я пишу «Люк и Фрэнни» большими печатными буквами в тетрадке, затем ниже — «Конфликт», еще более крупными буквами.
Она лишь прожигает меня взглядом, и я в ответ тоже смотрю на нее, даже не моргая. Раздается звонок, но мы по-прежнему не отрываем друг от друга глаз. Наконец она отворачивается и складывает книги в сумку.
— Что не так, Фрэнни? — все еще надеюсь узнать я.
— Ничего, — отвечает она и проходит мимо меня к двери.
Я непроизвольно хватаю Фрэнни за руку. По выражению лица и внезапно появившейся нотке грейпфрута я понимаю, что моя ладонь слишком горячая. Но руку не убираю.
Фрэнни смотрит на меня в упор, и я отвечаю тем же, внезапно растерявшись.
— Что тебе нужно от меня? — говорит она, вырывая руку.
Твоя душа. И еще кое-что.
— Просто узнать, что не так. Дело во мне?
— Нет. Я в порядке.
И это правда. Если я не прекращу вести себя как безумец, то рискую упустить шанс с любым из подходов — прямым или косвенным. Поэтому я отпускаю Фрэнни. На ее лице появляется волнение, но она быстро берет себя в руки и идет по коридору к шкафчику.
Я остаюсь в классе, стараясь собраться с мыслями и понять, что сейчас произошло. Но затем выглядываю в коридор, где Фрэнни с силой захлопывает дверцу шкафчика, и вижу Габриэля. Должен признать, этот негодяй ловок. Он подходит к ней, опирается о мой шкафчик и бросает взгляд в сторону дверного проема, где стою я.
Я не слышу слов Габриэля, но великолепно слышу смех Фрэнни. В желудке все переворачивается, а под кожей пробегает ток. Я ступаю в коридор, желая сделать хоть что-то, сам даже не знаю что — может, вырвать у Габриэля крылья и засунуть ему в…
— Угадай кто! — Вдруг на мои глаза ложатся ладони, а ноздри атакует слишком густой запах парфюма.
