В объятиях демона

Затем я вижу сверкающую рукоятку кинжала, торчащую из его плеча. Когда Люк вынимает его, я все понимаю. Золото. Слабость Люка.

Сердце готово выпрыгнуть у меня из груди, адреналин зашкаливает. Я поворачиваюсь к Бехериту и вижу Гейба, спускающегося по лестнице и окутывающего его белым светом. Это словно облако во время грозы. Среди белого света вспыхивают маленькие молнии. Волосы на моей голове встают дыбом, а в воздухе повисает густой запах озона. Когда из ладони Гейба выстреливает огромная молния и поражает Бехерита, я кричу.

Бехерит скорчивается от боли, а его стоны наполняют весь дом, в то время как собаки продолжают нападать на него. Но он сосредоточен на мне и Люке и, даже пребывая в агонии, торжествующе ухмыляется.

Оцепенев от страха и ярости, я лишь смотрю на Бехерита и вижу, как в его руке появляется еще один золотой кинжал. Это выводит меня из ступора.

— Стой! — кричу я. — Оставь его в покое. Он больше ничего для тебя не значит. — Я делаю шаг вперед, становясь между ним и Люком. — Я пойду с тобой, если ты оставишь его в покое.

Бехерит издает победный рык, а Люк, все еще согнутый пополам, хватает меня за руку. Он трясет головой, выпучив глаза и еле сдерживая стон боли. Клубы черного дыма исходят из раны от кинжала на его левом плече.

— Нет. Используй подчинение.

Я не способна сейчас думать. Подавив слезы, я поворачиваюсь к Бехериту.

— Стой! — снова кричу я, и Баргест рычит, когда я освобождаюсь от руки Люка и делаю еще один шаг вперед. — Оставь Люка в покое! Я пойду с тобой. Просто оставь Люка в покое! Пожалуйста!

Мое сердце бешено колотится, когда я медленно двигаюсь к лестнице. Моя футболка рвется там, где меня пытается удержать за нее Баргест. Я продолжаю идти. Белый свет Гейба вспыхивает в качестве предупреждения, но я игнорирую его и шагаю в зону досягаемости Бехерита.

Демон заносит руку и снова рычит. В это же мгновение мое плечо пронзают длинные когти.

Пригнувшись, я прыгаю к его другой когтистой лапе, по-прежнему сжимающей золотой кинжал. Хватаю его, разворачиваюсь на согнутых ногах и вскакиваю, вонзая лезвие в грудь монстра.

— Отправляйся в ад! — кричу я.

Но мой крик тонет в его вопле, пронзительном и долгом. Даже удивительно, что мои барабанные перепонки не лопнули. Падая на землю, я закрываю глаза и затаиваю дыхание, не зная, каковы будут ощущения, когда он убьет меня.

Крик Бехерита стихает, и я чувствую проходящий сквозь меня сильный жар. Но вместо адской боли испытываю блаженство. Может, смерть, даже от руки дьявола, — это не так уж и плохо.

Но затем я понимаю, что жар идет из-за моей спины. Открываю глаза — Баргест стоит между мной и Бехеритом, вцепившись ему в руку. Когда я поворачиваюсь, то вижу Люка, и не только его глаза светятся красным, а все тело. Именно его жар проходил сквозь мое тело, окутывая меня защитным полем.

Снова вспыхивает свет Гейба, почти ослепляя меня. Бехерит визжит, и сквозь свечение я различаю черный гной, сочащийся в том месте, где я пронзила демона кинжалом, а густой маслянистый дым окутывает верхнюю часть его туловища. Сверхзвуковой хлопок сбивает меня с ног, а когда свет Гейба рассеивается, остается лишь шипящий черный пар и запах паленого мяса и серы. Бехерит и собаки исчезают.

Гейб мчится вниз по ступенькам. Его сияние слабеет, когда он подходит. Наконец я вижу его лицо, а на нем — страдание.

— Гейб?

Он пробегает мимо, и мое сердце сжимает ужас, когда я слышу грохот за спиной. Я поворачиваюсь и вижу то, что не могла выбросить из головы с тех пор, как проснулась с этим видением: Люк лежит на полу, мертвенно-бледный и весь в бордовой крови.

ГЛАВА 22 ИСКУПЛЕНИЕ ГРЕХОВ

ФРЭННИ

В больнице слишком холодно, освещение невыносимо яркое, воздух наполнен неприятными запахами, и мне это место совершенно не нравится. Но я не могу уйти, хоть нам и сказали, что Люк не выкарабкается. Я не оставлю его здесь.

Меня спасает лишь Гейб. В его объятиях я словно в коконе. Он не отпускал меня, даже когда на мое плечо накладывали швы.

— Не понимаю, — сквозь слезы говорю я, — Он стал человеком, так зачем Бехериту было убивать его? Люк больше не принадлежал им?

В глазах Гейба застыла боль, а на лице — сочувствие.

— Ты изменила его физически, но жизненная сила Люцифера была связана с адом. Он принадлежал ему больше семи тысячелетий. Настоящий разрыв невозможен. И в итоге он воспользовался этой стороной своей сущности. Призвал всю свою адскую силу, чтобы спасти тебя.

Я думаю о Люке — его жаре и свечении, когда он накрыл меня, отдав последние силы и защитив меня полем, — и сердце сжимается в тугой комок. Ему следовало спасти себя, не меня.

Люди как ни в чем не бывало проходят мимо приемной. Будто не наступил конец света. Как такое возможно? Мир должен сейчас рушиться вокруг нас.

Анестезия понемногу проходит, и плечо начинает ныть, бинты и швы стягивают кожу, но как бы мне хотелось, чтобы все было намного хуже. Чтобы Бехерит убил меня. Тогда мы с Люком были бы сейчас вместе. Я закрываю лицо руками, а Гейб обнимает меня, прижимая к плечу.

— Я не верю, что это происходит на самом деле. Во всем виновата я.

— Мне так жаль, Фрэнни.

— Это нечестно! Он был хорошим — я знаю это. Ему не место в аду.

— Его не отметили для ада. Не факт, что он отправился туда.

— Но ты сказал, что Бехерит забрал его в ад.

— Нет, Фрэнни. Я этого не знаю.

Мое дыхание замирает.

— В смысле, он может оказаться в раю?

Гейб гладит меня по волосам.

— Возможно и так. Его смертная душа была чиста.

ЛЮК

Тишина, белый свет и… пустота. Ничего. Как и в моем сознании. Тело у меня есть — наверное, мое собственное, но я не вижу и не чувствую его. Я ничего не вижу. Мне мирно и спокойно, я просто плыву по течению. Но вдруг в головокружительном порыве меня тянут сквозь время и пространство.

Владыка Люцифер.

Когда я останавливаюсь и головокружение проходит, я открываю глаза с уверенностью, что оказался в Пандемонии. Но вместо этого я нахожусь в конце длинного белого коридора, уходящего вдаль. Передо мной — качающиеся деревянные двери с потертой пластиковой табличкой «ЛИМБ».

Лимб. Туда после смерти отправляются неотмеченные души, и там же их сортируют.

Значит, я умер.

Внезапное осознание того, что я никогда больше не увижу Фрэнни — не прикоснусь, не поцелую, — сбивает меня с ног. Я пытаюсь набрать воздуха в легкие, но затем вспоминаю, что мне не нужно дышать. Я мертв.

Но не Фрэнни. Она в безопасности!

Знание этого проясняет мои мысли. Фрэнни в безопасности. Теперь меня нет на ее пути, и она позволит Габриэлю отметить свою душу. Все у Фрэнни будет отлично. Он защитит ее. Это хорошо. Только так я мог покинуть ее. У нее теперь все наладится.