Кирилл и Ян (сборник)

Издали дом, указанный отцом Геннадием, казался почти игрушечным, но когда Шкет зашёл во двор, ему стало тоскливо. Свысока на него взирали десятки одинаково безликих окон, за которыми протекала чужая жизнь. Если б он хоть отдалённо походил на обитавших там людей, то мог бы, по крайней мере, зайти и спросить… ну, что-нибудь спросить, а так ведь его просто спустят с лестницы.

Шкет уселся на пустую скамейку и задумался. Ключ, который он крепко сжимал в руке, постепенно превращался в бесполезную игрушку, способную разве что будоражить воображение и дарить по ночам радужные сны.

…Нет, так не должно быть! Я слишком долго ждал и теперь должен использовать свой шанс! И использую, чего б мне это не стоило! Поднявшись, Шкет медленно побрёл вдоль дома, пытаясь отыскать подсказку, которая непременно существовала — не могло же всё закончиться так по-дурацки, на самой середине? …Наверное, Ему там, наверху, скучно — вот Он и придумывает себе развлечения, а я тут ломай голову! Неужели я не заслужил просто подарка — хоть одного за всю жизнь! Обязательно Ему надо изобрести какую-нибудь хрень!..

Свернув за угол, Шкет увидел до боли знакомые контейнеры и женщину, ковырявшуюся в одном из них суковатой палкой; рядом стоял тощий пакет с «добычей». Шкет остановился, внимательно наблюдая за «копательницей», которая явно не была профессионалом в этом деле. Такой вывод он сделал по тому, как брезгливо тыкала она палкой в зловонную массу, и это сразу возвысило его в собственных глазах.

— Эй! — крикнул Шкет, — есть чего хорошего?

— Для тебя ничего тут нет! — женщина подняла палку, словно готовясь к обороне, — думаешь, я бомжиха какая? Я сорок лет в школе отработала!.. А теперь, вот, пенсия — две тыщи!.. Уважили на старости лет!..

Чувствовалось, что ей хотелось выплеснуть наболевшее хоть кому-нибудь, и Шкет не мешал ей метать в пространство стрелы гнева. Дождавшись, пока все, от Президента до девочки в собесе, наконец, получили по заслугам, Шкет решил, что и так потерял слишком много драгоценного времени.

— Если ты местная, то должна всех знать, — сказал он.

— Всех — не всех, но старых жильцов знаю, — ответила женщина, успокоившись за неприкосновенность «охотничьих угодий», — правда, сейчас, кто помер, кто продал квартиры…

— А вот был второй секретарь, — Шкет многозначительно замолчал, и приём сработал.

— Ипатьев что ли? — подсказала учительница, — был. Только тоже помер недавно.

В душе Шкета всё ликовало, но он отобразил на лице необходимую долю удивления.

— Как помер?

— Ну, как?.. — учительница недоумённо пожала плечами, — а ты не знаешь, как помирают? Лёг спать и не проснулся… А ты-то кем ему будешь? Степан Васильевич был приличный человек…

…Ещё бы, — злорадно подумал Шкет, сжимая в кармане ключ, — с его бабками я тоже стану приличным!

— У него ж вроде дочка осталась? Повидать бы её. Дело у меня к ней, — и добавил, увидев, как подозрительно прищурилась учительница, — ты не бойся — дело-то хорошее.

— А мне чего бояться? — криво усмехнулась учительница, — я, мил человек, своё отбоялась. А квартира у неё сорок восьмая. Вера сейчас дома должна быть. Только смотри, ежели чего, я тебя запомнила. В милицию сию минуту сообщу!..

Но Шкет уже не слушал её. Он чувствовал, что Бог действительно снизошёл к нему, и надо только ловить момент. Заскочил в тёплый подъезд и невольно подумал, что неплохо бы проверить подвал, ведь именно в таком доме лучше всего обосноваться на зиму, но тут же прогнал дурацкую мысль. Какой подвал?!.. Пора привыкать к новой жизни — он же от неё всего в двух шагах!..

На третьем этаже остановился перед дверью с номером сорок восемь. Разжал ладонь, ещё раз взглянув на заветный ключ, и надавил на звонок. Если б хозяйка спросила «кто», он бы, наверное, не нашёлся, что ответить, но она открыла молча — высокая, статная, которую, несмотря на возраст, можно было назвать красивой.

…А, может, ничего и не стоит делить? Просто мы будем жить вместе… Много ли ей надо, а я мужик ещё ничего…

— Вам кого? — спросила хозяйка так, что Шкет сразу понял — ничего у них не получится, — знаете, — хозяйка оглядела непрошенного гостя с ног до головы, — я б дала вам что-нибудь из одежды, но всё уже отнесла отцу Геннадию. Тут церковь недалеко есть. Ступайте к нему… или, может, вы есть хотите? Тогда подождите минутку.

Она исчезла на кухне, а Шкет, не долго думая, шагнул в квартиру и закрыл за собой дверь; заглянул в комнату, но признаков особой роскоши не обнаружил — ковёр на стене, добротная мебель, сделанная при социализме… Больше он ничего разглядеть не успел, потому что вернулась хозяйка, держа в руках пакет с бутербродами. Увидев, что бомж бессовестно вторгся в её владения, она удивлённо остановилась.

— Я пришёл не за едой, — пояснил Шкет, — у меня к вам деловое предложение.

— Уходите, — произнесла хозяйка не слишком уверенно.

— Нет. Говорю ж, я с предложением.

— С каким предложением? — неизвестно, что подумала хозяйка, но в её голосе наконец появился испуг, — я вас не знаю… Уходите, немедленно! Пожалуйста.

Шкет не собирался её пугать, поэтому протянул ладонь, на которой лежал ключ.

— Вам знакомо это?

Хозяйка хотела взять ключ, но Шкет поспешно сжал кулак.

— Вы знаете, что это, и вам он нужен! Но вы не смогли найти его, а я нашёл. Давайте, поделим всё пополам и мирно разбежимся. Вам ведь деньги тоже нужны, — по замыслу Шкета подобная тирада объясняла всё, но он, похоже, ошибся.

— Я не понимаю вас, — голос хозяйки стал спокойнее, — что мы должны поделить?

— Будто не знаете! Заначку папочки вашего!

— Вы сумасшедший, — заключила хозяйка.

— Нет! — Шкет яростно мотнул головой, — я не сумасшедший! И мы оба это знаем!

— Уходите!

— Я не уйду, пока мы не откроем сейф и не разделим…

— Нет, вы уйдёте! Или я вызову милицию!

Шкет понял, что, если сейчас же не докажет серьёзность своих намерений, то потеряет всё. В комнате стоял телефонный аппарат, от которого хозяйку отделяло всего несколько шагов; собственно, столько же отделяло и его от светлого будущего.

— Что ты жмёшься?! Я ж предлагаю пополам, по справедливости! — крикнул Шкет, но, видимо, это были не те слова и не тот тон. А, может, вид маленького худого Шкета не ассоциировался с чем-либо серьёзным, потому что хозяйка бесстрашно повернулась к нему спиной и направилась в комнату.

— Я вызываю милицию.

Шкет не хотел причинять ей зла, но хозяйку требовалось остановить во что бы то ни стало. Он всего лишь дёрнул её за руку, но женщина почему-то упала. В первый момент Шкета охватила паника, но когда он понял, что хозяйка дышит и, следовательно, ничего страшного не произошло, огляделся. …Господи, сколько ж тут всего!.. А ведь наверняка есть ещё и другая комната, и кухня, и ванная! Он взглянул на хозяйку, которая попыталась встать, и решил, что ничего не успеет, если не нейтрализует её. Вытащил брючный ремень и без труда стянул хозяйке руки. Скотча, чтоб заклеить рот, в поле зрения не оказалось, и он не стал тратить время на его поиски, а сразу устремился к книжным полкам. Это ведь логично, когда тайник устроен за рядами толстых томов, которые, скорее всего, никто никогда не читал.

Книги с шумом полетели на пол, однако тайника за ними не оказалось. Раздосадованный неудачей, Шкет заглянул под висевший напротив ковёр, но тот оказался слишком большим, чтоб увидеть всю стену. Дёрнул его раз, второй, и гвозди не выдержали — ковёр рухнул, обнажив яркие, не выгоревшие обои… и больше ничего.

Шкет оглянулся в поисках следующего объекта и вдруг столкнулся взглядом с хозяйкой. Она, связанная, сидела на полу и наблюдала за происходящим.

— Объясните, что вы делаете? — спокойно попросила она, и это спокойствие разозлило