России, впрочем, созданной во многом все теми же субъективными ошибками) – правители России, казалось, сделали все возможное, чтобы наше Отечество могло начать принципиально новый виток своего восхождения… И признание за эту попытку изменить судьбу России мы во многом должны испытывать к Владимиру Николаевичу Коковцеву.
Когда речь идет о судьбоносных фигурах типа Витте, Столыпина, всех государей российских, Ленина или Сталина, всегда важно попытаться понять истоки личности, определившей целый период нашей истории…
… Родился В. Н. Коковцов в столичной чиновничьей семье. Когда он учился в Александровском лицее, там еще свежи были пушкинские традиции. Однако после окончания лицея в 1872 г. стать, как хотелось, студентом Петербургского университета и посвятить себя юриспруденции ему не довелось. Умирает отец, и он поступает на службу. Обычная, казалось бы, карьера человека добросовестного, образованного, со своими идеями, которые он, однако ж, никому не навязывает, с развитым чувством собственного достоинства. Но и с умением «показаться», понравиться начальству, с принципиальностью при решении тех или иных вопросов, но и с умением пойти при их решении на разумный компромисс.
Таким был, судя по воспоминаниям современников, Владимир Николаевич, пока в 1904 г. не получил принципиально меняющее карьеру предложение возглавить министерство финансов. Судьба улыбнулась ему, собственно, еще раньше. Ведь еще в 1896 г. он становится товарищем (заместителем) министра финансов, а в период 1902–1904 гг. занимает достаточно влиятельный пост государственного секретаря. И если российская общественность обратила на него внимание, когда он вышел на первые роли, С. Ю. Витте, который, по его словам, его «вытащил», отметил его уже давно. В своих «Воспоминаниях» Витте уделяет Коковцову немало доброжелательных пассажей, неоднократно подчеркивая, в частности, что тот был на государственной службе своего рода его крестником: именно С. Ю. Витте выдвинул его вначале в статс- секретари департамента экономики Министерства финансов, затем взял его себе в заместители, а когда сам стал министром финансов, рекомендовал его на «самостоятельную работу», посоветовав Николаю II назначить Коковцова на пост государственного секретаря.
Явная симпатия, которую Витте питал к Коковцову, не мешает ему в «Воспоминаниях» находить у него и некоторые недостатки, к ряду которых он относит некоторую «боязливость», нерешительность при принятии важных государственных решений, особенно касающихся капитальных вложений. А может, и, слава Богу, что был осторожен? Экономику вот сбалансировал, даже в период разорительной русско-японской войны… Впрочем, уже в следующей главе своих «Воспоминаний» Сергей Юльевич относит осторожность и благоразумие своего протеже к числу его достоинств.
Однако мнение Витте о Коковцове, как и положение финансов России, не было чем-то постоянным. И, скажем, во времена заключения Портсмутского мира он отзывался о Коковцове гораздо сдержаннее: «по природе умный, но с крайне узким умом», или так: «человек честный, но по натуре карьерист». Не исключено, что причина лежит в свойственной Витте обидчивости – ведь несколькими страницами ранее Сергей Юльевич вспоминает о критическом мнении (по одной из позиций Витте во внешней политике), высказанном В. Н. Коковцовым и переданном Витте министром иностранных дел графом Ламздорфом…
Возможно, дело в том, что по сути своей личности В. Н. Коковцов не умел (или не желал) быть самоуверенным лидером, каковыми являлись Витте и Столыпин, яркие не только по мышлению, но и по внешнему рисунку поведения на людях. Скромный, всегда сдержанный В. Н. Коковцов экспрессивному (хотя бы по внутреннему состоянию психики), эмоциональному и «моторному» Сергею Юльевичу мог казаться «бесцветным чиновником». Хотя, думается, и по богатству знаний, и по пользе, приносимой Отечеству, вряд ли мог быть отнесен к «традиционной когорте» российских правительственных чиновников.
Да и сам Витте, после множества критических замечаний в адрес Коковцова (не трудно заметить в них ревность старшего по возрасту и отставного политика; недаром он часто подчеркивает, что, когда Коковцов работает вместе с ним, – он отличный чиновник, в его отсутствии – «ломает дрова» и «варит кашу», которую потом мудрому Витте приходится расхлебывать), пишет: «Министром финансов… был назначен Владимир Николаевич Коковцов; это было вполне соответствующее назначение, так как В. Н. Коковцов, несомненно, являлся одним из наиболее подходящих кандидатов на пост министра финансов».
Заметим, что остальным членам кабинета Витте дает просто уничтожающие оценки: государственного контролера Шванебаха, считал он, с таким же успехом можно было назначить митрополитом, А. Н. Стишинский, назначенный главноуправляющим земледелием и землеустройством, – ренегат, реакционер и, по предположению Витте, – поляк, что, видимо, в его глазах также было серьезным недостатком; Щегловитов, назначенный министром юстиции, просто уничтожил суд, все традиции судебной реформы, «его будут поминать лихом», новый министр народного просвещения Кауфман – к делу этому никогда не имел касательства, об университетской жизни понятия не имел, от всякой науки он был довольно далек… На этом фоне характеристика, данная Коковцову, выглядит просто панегириком…
Заканчивая рассмотрение вопроса о взаимоотношениях Витте и Коковцова, процитируем размышления Витте в связи с назначением Коковцова Председателем Совета министров. Во-первых, Витте признает, что из всех выдвигавшихся эта кандидатура была наиболее приемлемой. Во-вторых, рассуждая о том, какую линию выберет Коковцов, который при Столыпине, уважая его, часто не соглашался с рядом его реформ и методами их проведения, Витте приходит к важному для понимания целесообразности эволюционного хода развития России выводу о неизбежной преемственности стратегии внутренней и внешней политики при смене кабинетов. Вспоминая выступление Коковцова в Государственной думе уже в новом качестве, он так его характеризует: «суть этой речи заключалась, в сущности, в том, что направление политики не может меняться в зависимости от того, кто председатель Совета; политика делается не министрами, а идет сверху; что, когда он был только министром финансов, то мог и не соглашаться с направлением, которое вел Столыпин по указанию свыше, но раз он министр финансов и председатель Совета министров, то, конечно, другого направления, кроме того, которого держался Столыпин, держаться не может, и это так, с точки зрения Коковцова, естественно, что он удивляется, как могли подумать, что он может держаться какого бы то ни было другого направления, кроме того, которого держался Столыпин».
Передав здесь пафос выступления нового главы российского правительства, ироничный и саркастичный С. Ю. Витте, кажется, был настолько обескуражен тем достоинством, с которым Коковцов выступил за преемственность в управлении страной, что (редкий случай в его мемуарах) отказался от комментариев. Этой фразой заканчивается третий том его воспоминаний… Под ней – дата: 2 марта 1912 г.
Можно ли составить себе представление о В. Н. Коковцове лишь на основе, как правило, весьма саркастических характеристик, даваемых современникам С. Ю. Витте? Конечно же, нет. Как и вообще на основе лишь воспоминаний современников. Что же может, в таком случае, служить источником характеристики политического деятеля? Кто лучше знает его, нежели современники? Знают, но судят – без учета исторического контекста. Так, Коковцова критиковали за педантизм, скуповатость в распределении бюджета. Пожалуй, после некоторых «широких натур» во главе нашего государства последующих времен, мы не посчитаем эти качества излишне предосудительными для министра финансов. И сегодня нам кажутся привлекательными в администраторе уровня Коковцова многие присущие ему черты государственного деятеля – осторожность в действиях, склонность к тщательной подготовке тех или иных важных мероприятий, умение искать и находить компромиссы, промежуточные решения, стремление избегать рискованных экономических экспериментов.
Сегодня нам импонирует манера Коковцова бережно вести государственный корабль, особенно в условиях шторма и множества мелей и рифов. Не будем забывать, что, не без заслуг Коковцова, к началу первой мировой войны (1913 г. – для всей последующей нашей статистики стал годом отсчета) финансы России, в отличие от многих стран, втянутых в конфликт, и, что особенно важно, – в отличие от многих других элементов государственной системы (за которые Коковцов прямой ответственности нести не может), оказались в сравнительно хорошем состоянии. Золотой запас Государственного займа оценивался в 1,5 млрд. рублей, что превышало сумму золотого запаса Англии и Германии, вместе взятых.
Словом, был «на месте» Владимир Николаевич, располагая всеми необходимыми для политического руководителя такого ранга качествами. А откуда они, – врожденные или приобретенные волей и упорством?
… Лицей, который окончил Коковцов, давал традиционно хорошее образование, а также знание иностранных языков, этикета, прививал скромность в быту, работоспособность, ответственность за
