одна цель – продолжить борьбу за освобождение моей страны.
Я понимаю и твердо верю, что эта война – испытание для народов всего мира. Будущее каждой нации будет зависеть от роли, которую она сыграет в этой войне.
Я торжественно заявляю, что не связан ни с какой политической партией и ни с каким политиком.
У меня лишь одна цель – освободить Францию.
На обороте листовки была не факсимильная, а живая подпись де Голля.
Ай да Пиккар! Ай да молодец!
– Вы должны сказать только “да” или “нет”, – значительно проговорил гость, – дело личное.
– Да.
– Письмо оставьте себе, а я доложу о вашем решении. Всего хорошего, мадам.
– А вы таксист?
– Заметно?
– Заметно. Такси на дороге, – улыбнулась Мария. – Послушайте, а я могу заказать ваше такси?
Гость утвердительно кивнул.
– Тогда я мигом. Клодин! – крикнула Мария, вбегая в дом. – Я поехала в порт за вещами.
В такси она нарочно села на переднее сидение рядом с водителем, уж очень показался он ей знакомым, и она решила проверить свою догадку.
– А вы давно работаете в такси? – спросила Мария, взглянув на него в упор, и тут же вспомнила: “Конечно, это ведь тот самый таксист, что вез меня из отеля “Ноай”.
– Да, мадам, – выдерживая ее взгляд, отвечал таксист. – Я помню, как вез вас из отеля “Ноай”, вы были очень расстроены, а потом купили в магазине “Рено” шикарный лимузин.
– Я тоже узнала вас.
– Наверное, по косым глазам, но они работают как фотоаппарат, хотя и косые.
– Это не портит вас.
– Спасибо, мадам, большое спасибо!
– Значит, это интересует вас? – Мария приподняла с колен узкий конверт.
– Как это может не интересовать меня? – горделиво приосанился таксист. – Я француз, мадам. Кстати, меня зовут Жак.
– Это кличка?
– Нет. Мы, таксисты, работаем под настоящими именами, иначе запутаешься – страна большая.
– А что, вам разрешено ездить на оккупированную территорию? Могли бы мы, например, съездить в Париж?
– Обязательно, мадам, хоть в Эльзас-Лотарингию*.
* Профсоюз французских таксистов в первые же годы движения Сопротивления стал одним из важных его звеньев. Таксисты свободно передвигались и по петеновской, и по гитлеровской территории. Это обеспечивало национальным силам спасения надежную мобильную связь. Кстати сказать, в профсоюзе таксистов состоял писатель Гайто Газданов – ныне признанный у нас в России прозаик европейского масштаба, этнический осетин.
– Что же это немцы разрешают вам так раскатывать?
– А вы хотите им указать на их оплошность? – с ехидцей спросил таксист.
– Жа-ак, – Мария строго взглянула на него, – не надо так шутить! – И тут же дружески улыбнулась. – Мы ведь теперь в одной связке…
– Да, мадам.
XXI
На другой день, ближе к полудню, снова явился таксист Жак.
– Мадам Мари, вам надо съездить в магазин “Рено”, тот самый, у порта. Надо прицениться к новому авто, попридирчивее, поскандалистей, а главное – не забудьте потребовать к себе хозяина магазина. Я могу рассказать вам, какие у “Рено” слабые места…
– Не надо, – снисходительно остановила его Мария, – сама разберусь. Я все-таки бывший инженер завода “Рено”.
– Вот как! – Косой Жак даже руль выпустил из рук. – В жизни бы ничего такого про вас не подумал!
– Ну и хорошо! – засмеялась Мария. – Значит, я вам подойду, значит, я хороший конспиратор.
– Не то слово, мадам! – Восхищение Жака было так велико, что на какое-то мгновение даже его косой глаз встал на место. И заметившая это Мария подумала: “Какая тонкая штука: чуть-чуть – и красавец, а только что был косенький. Чуть-чуть – и все преобразилось. Не зря кто-то сказал о великом искусстве: “Искусство – это и есть чуть-чуть”.
Просторный ангар магазина “Рено” был заставлен легковушками. Продавцов – ни души.
– Никто не покупает, – сказал сопровождавший Марию Жак, – сейчас я их вытащу.
Он прошел к встроенному внутри ангара домику.
– Мадам желает купить авто, – сказал Жак пожилому продавцу, которого привел с собой. – Я тебе уже говорил.
– У нас нет ничего дешевого, – подавляя зевоту, отвечал продавец. По его лицу было видно, как не хочется ему заниматься бесполезной чепухой: “Посмотреть посмотрит, а купить ведь не купит”.
– Выгоните мне вон ту черную машинку, – указала пальцем Мария.
– Мадам, это очень дорогая машина.
– О цене мы поговорим потом, а пока выкатите ее из ангара.
– Но зачем, мадам?
– Да что же это такое! – вдруг взвизгнула Мария. – У вас магазин или сонное царство?! Выкатите немедленно!
– Выкатите, – проворчал продавец. – Это надо еще ключи от нее найти, – и с этими словами он поплелся в домик.
Следом за сонным продавцом из домика вышли еще двое любопытствующих.
Продавец с трудом выехал на лимузине из тесно заставленного ангара. Он думал, что Мария сядет за ним, и очень удивился, когда та попросила его освободить место водителя.
– А вы садитесь рядом со мной.
– Это одна из последних моделей, мадам, – сказал заметно оживившийся продавец, когда они тронулись.
– Слушайте мотор, и, пожалуйста, не нужно…
Мария как бы стряхнула с ушей лапшу. И по-русски, и по-французски этот жест обозначает одно и то же. Скорее всего французы заимствовали его у итальянцев, а потом русские переняли у французов.
– Эту модель перестали выпускать в октябре тридцать пятого, а сегодня сорок второй.
По тому, как непринужденно вела машину покупательница, как она перегазовывала и ловко тормозила переключением скоростей, по тому, как она вдруг ударяла по тормозам и успевала отпустить их, чтобы самой не стукнуться о руль, окончательно проснувшийся продавец понял, что перед ним ас.
– Вы замечательно водите, мадам!
– Это моя слабость. Слышите, как стучит левый цилиндр?
– Н-нет.
– Жаль.
Возвращались молча. Остановив машину у ангара, Мария распорядилась:
– Вызовите сюда хозяина!
– Но он, возможно, занят…
– Что значит “занят”, когда его требует покупатель! Немедленно!
