– Вы даже боитесь подумать об этом, а он…
– Он… вас ударил?
– Да, он был ревнив… У меня под рукой был пистолет, он знал, что я могу убить его…
– И вместо этого полюбили?
– Могла, но…
– Но?
– Не успела. Его убили русские во время осады Берлина. С тех пор у меня к ним неоплатный счет… Налейте мне еще вина, Демарсе.
С эстрадной площадки раздалось резкое звяканье.
– Что там? – спросила фрейлейн Морге, не поворачивая головы Фехтовальщицы. Вы не хотите взглянуть?. Они, право, недурны. Особенно вон та, блондинка… А вот и фон Штрипс.
Фрейлейн Морге поднялась с дивана.
– Поскучайте без меня, Демарсе. Займитесь той блондинкой. Поговорите с Грасье, он вам все устроит. – думаю, это недорого будет стоить. В крайнем случае пошлите счет мне.
Она вышла навстречу шефу полиции, который вел под руку молодую ярко-рыжую женщину – исполнительницу эксцентричных танцев Эвелину Анди.
– Дорогой фон Штрипс, я извиняюсь перед вашей дамой, но вы нужны мне.
Шефу полиции очень не хотелось разговаривать сейчас с фрейлейн Морге, однако она была не из тех людей, от которых можно было отделаться шуткой. Он послушно оставил локоть своей спутницы и прошел следом за фрейлейн Морге. Пропустив его вперед, она закрыла дверь кабинета на ключ и сказала тоном, которым отдают приказания подчиненным: – Фон Штрипс, в Зиттин приехала Татьяна Майкова. Она будет лечить больного у доктора Крейде. Вы должны что-нибудь придумать…
…Через полчаса фон Штрипс разыскал рыжую артистку. Однако весь вечер он был рассеян и до невежливости невнимателен. Эвелина Анди была очень недовольна своим поклонником.
«Вероятно, эта выскочка, с глазами замороженной кошки, – подумала она про фрейлейн Морге, – задала шефу полиции нелегкую задачу…» И она не ошиблась.
На пляже
На другой день Таня собралась ехать в больницу одна.
– Мы поедем с вами, – заявил Байдаров.
– Нет, нет, товарищи. Вам там нечего делать, вы только будете скучать. Вы можете пока прогуляться.
– Ну, уж нет, – заявил Байдаров. – Мне хватит вчерашних развлечений. Мы будем ждать вас здесь, в номере. Вы не задерживайтесь там, Тани.
Таня вернулась раньше, чем ее ждали. Заложив руки в кармашки жакета, она быстро вошла в номер и невесело улыбнулась друзьям.
– Что-то случилось? – поднялся с дивана Байдаров.
– Ничего особенно страшного… Лопнула пробирка с препаратом в автоклаве во время стерилизации.
– Вы сами ставили пробирку в автоклав?
– Да, пробирку ставила я сама. Но стерилизация проводилась без меня, под наблюдением старшего врача… – видела лопнувшую пробирку. Это бывает, что стекло лопается в автоклаве при нагреве. Одним словом, препарат весь вытек, и больному нечего ввести. – уже позвонила по междугородному телефону консулу, там у меня осталась еще одна пробирка с препаратом. Консул обещал прислать ее с вечерним поездом.
– Значит, нам придется еще день сидеть в Зиттине?
– Да, придется. Конечно, обидно, что так случилось, – Таня прошлась по комнате, остановилась у окна и начертила пальцем на стекле что-то похожее на вопросительный знак. – Может быть, – добавила она расстроено, – мне не следовало бы доверять стерилизацию пусть опытному, но чужому врачу.
– Ага! – отметил Байдаров. – А я о чем говорил.
– А может быть, – продолжала Таня, – я заразилась вашей подозрительностью.
– Тогда вам тоже нужно развлечься, – в свою очередь посоветовал Байдаров.
– Правильно, Яша. Очевидно я устала от суматохи на конференции Давайте съездим куда-нибудь? Как вы думаете, Сережа?
Березкин в присутствии Тани обычно молчал – верный признак застенчивой влюбленности. Таня догадывалась об этом. Но она была двумя годами старше, и это, как она полагала, давало ей право не принимать серьезно чувство Березкина. Она относилась к нему ласково, как к младшему брату. Вот и сейчас она присела на край кресла рядом с Березкиным и спокойно и как-то рассеянно поправила воротничок его белой рубашки.
Березкин, как всегда, покраснел и покосился в сторону товарища. Байдаров встретил спокойно его смущенный взгляд, как бы говоря, что все это совершенно нормально, не на что обращать внимания и, следовательно, нечего смущаться.
– Я не знаю, Таня, – сказал Березкин, стараясь говорить равнодушно. Может быть, нам прокатиться по городу.
В дверь номера постучали негромко, но настойчиво.
Байдаров вышел в переднюю и сразу вернулся.
– Там шеф полиции, Он в полной форме и просит доктора Майкову принять его Таня устало вздохнула, поправила волосы и опустилась в кресло.
– Ну, что ж делать. Приглашайте его, Яша. Только не оставляйте меня одну.
Шеф полиции, несмотря на уличную жару, был действительно в форменном кителе с золотым шитьем и орденами на груди.
Раскланявшись, он представился Тане, с достоинством кивнул журналистам и уселся на предложенный стул. Он начал с извинения, что не захватил с собой переводчика… но он осведомлен, что журналист Байдаров прекрасно владеет местным языком и что он, шеф полиции, просит журналиста Байдарова оказать любезность и помочь ему в беседе с доктором Майковой.
Байдаров перевел Тане несколько комплиментов и вопрос: – Почему советский доктор путешествует инкогнито? Нужно ли сообщить в местную прессу о ее приезде?
– Боже упаси, – взволновалась Таня. – Яша… товарищ Байдаров, объясните, пожалуйста. Расскажите про репортеров.
Шеф полиции понимающе улыбнулся и сочувственно покачал головой.
Да, он согласен: иногда журналисты бывают надоедливы и несносны. Недавно здесь одну гастролировавшую киноактрису местный фоторепортер ухитрился снять в такой позе, что она подала в суд. История наделала много шума и создала актрисе популярность – ее пригласили сниматься в Голливуд. Тогда она отказалась от обвинения и заказала увеличенные снимки нашумевшего фото.
Затем шеф полиции сказал, что хотел бы проявить заботу об отдыхе доктора Майковой и ее друзей. Он сообщил, что в двадцати километрах от города имеется великолепный морской пляж. Вероятно, теперь, когда в городе так жарко, там возле моря они найдут прохладу, хорошо проведут время.
– На самом деле, товарищи, – предложила Таня, когда, наконец, они остались одни, – поедемте на море. Это самое лучшее, что мы можем сейчас придумать.
Чтобы не привлекать ничьего внимания, они проехали городской пляж и остановились там, где узкая полоса прибрежного песка была завалена галькой и крупными валунами.
Здесь уже не было ни купален, ни шезлонгов, ни цветных круглых зонтиков. Не было и купальщиков. Но море было. Чудесное, прохладно-ласковое и уютное, как колыбель.
Таня и Березкин первыми вылезли из воды. На берегу они уселись на чистый песок, подставив плечи горячим лучам южного солнца.
Обхватив руками колени и положив на них подбородок, Таня смотрела, как огромный Байдаров
