А у китайцев вид был ни капельки не идиотский, у них был вид мудрецов — неторопливые, задумчивые, ничего от побежденных, — может быть, легкий укор старшего, который знает, что настоящий хозяин положения — Время и только Время.
Китайцам не свойственна пустая мечтательность. У них не было трансцендентных систем или гениальных озарений — зато были находки, невероятно полезные практически.
Конфуций — Эдисон в морали.
Любезность, спокойствие (не вмешивайтесь не в свое дело… ведите себя так, как вам подобает: если вы властелин — как властелин, если по уши в долгах — держитесь как человек по уши в долгах и т. п.), аккуратность в одежде, вежливость…
Никто не уделяет столько внимания отношениям между людьми, как китайцы, и никто не проявляет в них столько внимания и предусмотрительности.
Сун Ят-Сен очень точно заметил: «По сути, в политике Китай ничему не может научиться у Европы».{88} Китай мог бы скорее научить кое-чему Европу и даже Индию, где перепробовали все на свете, вплоть до возведенного в систему отсутствия правительства.
Без муниципалитетов, без адвокатов (если появляется адвокат, его сажают в тюрьму — ведь от адвокатов жди судебных разбирательств), без армии (от армии жди войны), Китай очень долго жил очень неплохо — пока китайцы хорошо себя вели.
А когда они перестали хорошо себя вести, тут уже, увы, понадобилась грандиозная административная система, которая, впрочем, не спасает от конфликтов, потасовок, войн, революций и разрушений.
Для китайцев имеет значение не долг перед человечеством в целом, а долг перед
Не родился еще на свет китаец-романтик. Им всегда хочется выглядеть разумными.
Один из самых знаменитых и непредсказуемых тиранов в мире Цинь Шихуанди,{89} который велел выкрасить в красный цвет (цвет осужденных) целую гору по той причине, что его людей застала на ней гроза, тот самый Цинь Шихуанди, который приказал приготовить в тронном зале ванну с кипятком, когда один чиновник, который ему не нравился, попросил у него аудиенции, этот же самый император повелел установить по всей стране стелы, на которых было выгравировано: «Все хорошо. В системе мер и весов порядок. Мужчины выполняют свой долг мужей, дети уважают родителей. Повсюду, куда долетает ветер, все довольны», и т. д.
С другой стороны, в театре, каков бы ни был сюжет пьесы, каждые пять минут происходят совещания. Можно подумать, что присутствуешь на суде. И актеры выходят со словами: «Я — такой-то… прибыл оттуда-то…» — а то еще выйдет какая-нибудь путаница. Хорошо все объяснить — что может быть разумнее.[39]
Китайцы нас терпеть не могут, еще бы, во все суем свой нос, хоть бы во что-нибудь не лезли. Вечно мы им навязываем какие-то свои штучки: то снаряды, то консервные банки, то миссионеров.
Так что на Дальнем Востоке какой только ненависти и зависти не насмотришься. И как тут делать вид, что ты ни при чем? Правда, чувствуя эту ненависть, которую ко мне непрерывно испытывали, я, пожалуй, даже сам за них расстраивался.
У китайцев способность к подражанию доведена до таких высот, следовать образцу — для них вещь настолько естественная, что даже неловко.[40]
Это пристрастие в них так укоренилось, что китайские философы практически полностью выстроили на нем свою мораль — это мораль «по образцу».
В «Книге песен» говорится:{90}
«Правитель, который всегда поступает мудро и по справедливости, увидит, что люди со всех четырех частей света станут подражать его честности. Он выполняет свой долг отца, сына, старшего и младшего брата, и НАРОД БУДЕТ ПОСТУПАТЬ ТАК ЖЕ ВСЛЕД ЗА НИМ».
И пошло-поехало! Теперь их не удержишь. Дальше все получается само собой.
Китайцев должно было бы поразить то, что европейцы не стремятся никому подражать. Я хочу сказать, что им было тут чему поразиться. Но китайцы в жизни не покажут, что они поражены.
Среди китайцев распространено мнение о том, что живопись
Суденышки-сампаны в Кантоне пребывают в плачевном состоянии из-за нужды, но внутри всегда висит одна-две картины.
В самых распоследних китайских лачужках встречаешь картины с прекрасными горами и бескрайними горизонтами.
Один древний китайский философ даст такое наставление в добродетели, немного, впрочем, глуповатое:{91} «Если в маленьком княжестве хорошее правительство, то все люди (само собой, имеются в виду китайцы) будут туда стекаться», — и тогда его ждут сила и процветание.
Он-то знал китайцев, сам был старый китаец.
Эта мысль подтверждается и в наши дни. В Малайзии правительство надежное и стабильное. Китайцы туда стекаются. Их там два миллиона. Сингапур — китайский город. Как сказал один мой приятель: Малайзия — это китайская колония, которой управляют англичане.
На Яве всей торговлей заправляют китайцы. Даже в самых маленьких деревушках есть их лавочки.
На острове Борнео или даже Бали, где люди живут в своем кругу и никто им не нужен, несколько китайцев умудрились обосноваться и организовать свою торговлю.
Рассказывают, что однажды Конфуций с учениками повстречали одну славную женщину (я расскажу эту историю в общих чертах). Женщина рассказала им, что отец ее погиб во время наводнения, мужа растерзал тигр, брата ужалила змея, и с одним из ее сыновей тоже случилась какая-то ужасная история.
Озадаченный Конфуций спросил ее: «И после этого вы продолжаете жить в таком месте?» (Это было небольшое княжество, из которого она могла легко перебраться в другое.)
На что женщина дала истинно китайский ответ: «Правительство здесь не такое и плохое».
То есть торговля налажена, и налоги не слишком высоки.
От таких вещей остолбенеешь. Даже у Конфуция глаза вылезли на лоб.
Думают ли китайцы когда-нибудь о великом? Конечно.
Но самыми великими тружениками они оказываются в незначительных делах.
Можно подумать, что им свойственна мудрость в политике — из-за их принципа «пусть идет как идет — и все устроится» — этим принципом они руководствуются в важных (глобальных) вещах.
Но видно, что в малом они поступают как раз наоборот, и как только не ухищряются ради успеха какой-нибудь сделки — маленькой или большой, но чаще всего — маленькой.
Они разрабатывают планы, намечают этапы, заводят связи, строят козни, и так было всегда, потому что они всегда питали слабость к комбинаторству.
Для каждого существа от рождения есть вещи несомненные, принципы, которые не требуют доказательств и вокруг которых строится потом мировоззрение, — как правило, эти принципы касаются вещей далеко не заоблачных… Обычно считают, что центральная сокровенная идея Конфуция — обязательства по отношению к семье, властителю и мудрости. Хотите знать мое мнение?
Основной для него всегда была идея настолько глубинная и сокровенная, что ни он сам, ни другие китайцы ее не замечают. Это, пожалуй, мысль о том, что человек рожден для торговли.
