Кафе «Метрополь» помещалось в старом отеле «Близнечные Зимы», давнем рынке роскошеств для путешественников и последнем месте, где они с Эшли ели почти двадцать лет назад. Слава Эшли, что он запомнил. «Близнечные Зимы» находились к западу от парка, идти всего ничего. Ван поднялся и зашагал.
Он добрался до кафе первым и спросил, есть ли за Эшли столик. Столик имелся, и Ван сел за него, но не успел даже заказать чего-нибудь выпить, как появился новостийщик.
— Все тот же пунктуальный старина Ван. Приятно видеть тебя одетым, как простые смертные. — Эшли упал на стул напротив и вздохнул. — Я выклянчил семинар за ланчем на предмет тайных поползновений ради успеха медиа.
Ван содрогнулся.
— Я думал, почти все медиасети откровенно прибыльны.
— И начальство желает, чтобы они такими оставались. — Эшли поглядел на официанта. — Крепкого Красного Бандита.
— Светлый эль. Любой, самый лучший, — добавил Ван. И повернулся к Эшли. — Так ты говорил?..
— О, я читаю ежегодные отчеты. Трансмедиа в прошлом году получала только 30 % прибыли. Проникаешься чувством, что всего мало. Я в душе по-прежнему малыш-идеалист.
— Если уж ты такой идеалист, — ухмыляясь, заметил Ван, — с чего тебе приспичило мусолить эту байку о вернувшемся герое?
— Ты все так же прям, Ван, верно?
— Иногда.
— Во-первых, как раз потому, что я идеалист. Во-вторых, потому что Эл меня попросил. В-третьих, потому что ты, черт побери, это заслужил. И, в-четвертых, потому что ты и твоя родня никогда ни о чем не просили. — Эшли пожал плечами. — Достаточно?
Ван рассмеялся.
— Мы запустили это в три популярные передачи. Должно помочь. Хочешь мне что-то об этом сказать? — Эшли помедлил, пока официант ставил напитки на полированную тиковую поверхность. — Минуточку.
Оба, и Ван и Эшли, оглядели тщательно спроецированное голоменю.
— Я буду фирменного перепела с домашним салатом.
— То же самое, и еще тарелочку фруктов, — добавил Ван.
Эшли поглядел на него.
— Чем, собственно, ты не угодил РКС настолько, что они с почестями препроводили тебя в отставку, едва нашли повод?
— Повреждения были настоящими. И еще какими.
— Значит, повод был настоящий. И еще какой. — Слова Эшли переполняла ирония.
— Думаю, от меня всегда хотели избавиться, но когда мне объявили благодарность и когда в Комиссии замяли то дело с «Регнери»… никак было не найти причину, над которой никто не смеялся бы. До этой заварушки в Вальборге. Тут-то начальство смогло списать меня по медицинским показаниям, а, учитывая, что меня наградили и повысили, кто может кричать, что со мной обошлись непорядочно?
— Разумно. Пока не придерешься. Ты хочешь об этом поговорить?
— Не так уж много есть что сказать. Я искал место пилота…
— Ты его не получишь. У РКС контракты с большинством предприятий. У тех, кто с РКС не связан, есть важные клиенты или партнеры, опять же, зависящие от РКС.
— Что ты слышал?
— Ничего. — Новостийщик еще раз глотнул своего портера. — В этом-то и загвоздка. Когда видишь, как явно что-то происходит и никто ничего не знает, когда чего-то не слышишь и не можешь понять почему, это верный знак, что дело худо.
— Ты не можешь мне сказать, что здесь действительно происходит? — спросил Ван.
— Помимо возрождения Воскресших Во Христе? Или строительства нового Храма Сообщества Внявших Откровению?
— Они что, построили храм здесь, в Бенноне?
— Неподалеку от Беннона, на юго-западе. На холме, откуда он виден на четыре щелчка. И к ним приходит народ. Полагаю, время такое. Всем нужна определенность, а старые верования ее обеспечивают. Бог устанавливает единственно верные правила. Мужчины заправляют, а женщины повинуются. Брак лишь между мужчиной и женщиной…
Ван содрогнулся. Эшли рассмеялся, и в его смехе прозвучала глубокая ирония.
— Видишь ли, все такое же, каким и было, разве что чуть больше такое же. Думаю, потому-то ты и улетел. — Он помолчал. — А хуже всего то, что здесь лучше, чем на Таре или в большинстве систем Тары. У нас еще есть кое-какие местные преимущества. Конечно, это относит нас в конец списка тех, кому оказывает любую поддержку парламент Тары.
Ван потягивал свой светлый эль. Вкус был так себе, но Ван понимал, что дело не в эле.
— То была одна из причин. К тому же я недостаточно логичен, чтобы идти в адвокаты, и недостаточно даровит, чтобы петь или заниматься художествами, а также недостаточно тактичен для бизнеса или чего другого. Я не подхожу для компаний. Не так уж много и остается.
— И все же ты вернулся.
— Здесь моя родня.
Эшли молча поглядел на него. Наконец Ван пожал плечами.
— Полагаю, мне надо было посмотреть, изменилось ли что-то дома.
— И как оно?
— Я больше ценю своих отцов и прочих родных, но не уверен, что переменилось хоть что-то еще.
— Мне всегда нравились твои отцы. И до сих пор нравятся. Слышал, твоего папу Альмавиву в БОПовской постановке «Цезаря». В прошлом году он опять пел Даланда в «Летучем Голландце». Он был невероятен. И чем-то напомнил мне тебя.
— Потому что я всегда возвращаюсь на корабль? Потому что за трижды по семь лет я не нашел достойную женщину? — Ван покачал головой. — Не знаю. Продолжать тянуть лямку пилота не выглядит многообещающе. Мои папы более успешно строили свою карьеру до самого конца.
— И ты не подкачаешь, — уверил его Эшли. — Альмавива все еще стряпает свои фантастические обеды?
Ван рассмеялся.
— О да. Это еще одна причина, по которой мне надо усердно работать. — Миг спустя, он спросил: — А как там Майри и ваши детишки?
— Майри… у нее теперь своя танцевальная студия. Она повесила на крючок тапочки, примерно пять лет назад. Ей нравится быть самой себе госпожой. От учеников отбоя нет. Марина на предпоследнем курсе в Академии…
Пока Эшли говорил, Ван слушал, пытаясь оценить славный миг… и все же недоумевая, почему все, о чем упоминает друг, кажется таким далеким. Он сделал долгий глоток своего эля. Нет, эль не паршивый, просто вкус какой-то не такой, какой помнится.
Не в опасности ли попытки вернуться в прошлое все дело? И таким ли оно было, как он помнит?
Глава 36
После обеда Эйлсья выразила желание помыть посуду. Сафо и Ван расположились на задней террасе дома, выходившей на северные пустоши, и подставили лица переменчивому ветерку сумерек, который перемешал жаркий воздух с бесплодных скал и более прохладные потоки, явившиеся с высоких холмов на западе.
