— Внизу, в общей зоне посольства. Только что пришел и надеюсь, у вас есть несколько минут.
— Я их найду. Спускаюсь. — Образ улетучился.
Ван отошел от консоли к арке, в которой его вкрапления зафиксировали устройства безопасности, и остановился, чтобы подождать.
Он стоял уже несколько минут, когда появился морской пехотинец Республики Тара.
— Здесь нельзя надолго задерживаться, парень. — Тон был вежливым, но откровенно недоброжелательным.
Ван обернулся, заставив себя улыбнуться.
— Знаю. — Достал карточку со своими командорскими знаками. — Перед вами командор, капрал. Я жду третьего секретаря.
— Сэр, мне безразлично…
— Капрал!
Ван с изрядным удовольствием увидел неодобрение во взгляде Эмили, и, конечно же, не он один признал силу этого взгляда, ибо морпех отступил.
— Командор Ван один из самых отличенных наградами офицеров РКС, — заговорила Эмили. — Он был тем самым военным атташе в нашем посольстве в Скандье, который спас их премьер-министра.
На Эмили был слегка неряшливый, цвета дубленой кожи, трикотаж, не вполне оттенявший ее достоинства, как и более темный бурый жакет, но для Вана она выглядела, как всегда, дивно, даже с этим суровым выражением лица. Капрал отступил еще на шаг.
— Да, сэр. — Кивнул в сторону Вана. — Мои глубокие извинения, сэр.
— Вы исполняли свой долг, — вежливо проговорил Ван, хотя и не сомневался, что служака отнюдь не раскаивается. — Вольно. — Он встал спиной к капралу и лицом к Эмили. — Я в Курти совсем ненадолго, но надеялся, что удастся повидаться с вами.
Эмили отбросила назад выбившуюся из прически прядь, затем улыбнулась.
— Мы захлебываемся в самых разных проектах, но… я могу… то есть я так рада, что вы смогли…
— Я тоже. Не отниму у вас много времени, потому что мне надо успеть на челнок чуть позднее шестнадцать сотен.
— Лучше всего пройти ко мне в кабинет. — И она махнула рукой в сторону арки.
Ван последовал за ней, заметив, когда проходил через сканирование системы безопасности, как просто теперь, при его новых вкраплениях, с протоколами. Как и в Вальборге, кабинеты старших служащих находились на втором уровне, куда люди поднимались по длинному пандусу, поворачивавшему назад посередине.
Эмли закрыла дверь своего кабинетика — опять лишь одно помещение — и села в кресло напротив консоли.
— Не могу поверить, что вы здесь, командир. То есть, командор…
Он сел в другое кресло.
— Просто Ван. Звание не много значит, когда ты в отставке.
— На миг внизу я почти не узнала вас без формы.
Ван ухмыльнулся.
— Я здесь повсюду чуточку больше ко двору.
Эмили вспыхнула.
— Я не имела в виду этого.
Он чувствовал, что нет, и подумал, почему же так чувствителен. Может, дело в морпехе? Но вообще-то Ван был чувствителен всю свою жизнь. И он просто не посмел сделать никаких замечаний.
— Простите, я знаю, что вы не хотели меня обидеть.
— Как вы попали в Куш, командор? Если дозволено спрашивать.
— Ван. — Снова напомнил он ей. — Спрашивать дозволено. И я даже отвечу. Сейчас я прохожу подготовку, чтобы стать пилотом-командиром в одном учреждении эко-техов… — И как можно короче, опустив попытки прикончить его на Сулине, он рассказал о своем поступлении в ИИС.
— Вам наверняка предстоит делать больше, чем просто пилотировать судно из точки в точку. Не могу представить себе, чтобы вы были счастливы, занимаясь этим, но вы не выглядите горюющим.
Он придал своему лицу выражение карикатурного горя.
— Так лучше?
— Вы выглядите, как тот, у кого на душе тяжесть, но не горе.
Ван рассмеялся, и вскоре они смеялись вместе.
— Мне также поручают ряд других обязанностей, но подготовка ко всему этому, как я понял, ждет меня на Пердье. — Он помедлил, не уверенный в том, что еще можно сказать, перед тем как спросил. — А как идут дела здесь?
— Не хуже, чем в любом другом посольстве, даже лучше, чем в некоторых. Посол здесь хороший, первый секретарь тоже. Второй секретарь здорово смахивает на мужскую версию Корделии, но хватка не вполне та…
— Немного найдется людей с ее хваткой, — сказал Ван и поспешно добавил. — У нее такая хватка, что после встреч с ней я выходил, осматривая свои раны.
Эмили улыбнулась, но за ее улыбкой чувствовалась усталость.
— Как я понял, у вас выдалась тяжелая неделя? — спросил он.
— Достаточно тяжелая, чтобы жалеть, что я не оттрубила шести лет для минимальной ранней отставки. Да. Тут есть диссидентская группа… беженцы с Сулина… — Эмили опустила взгляд. — То есть…
— Не нужно ничего смягчать. Сулин всегда отличался независимостью умов.
— Они заявляют, что Республика принуждает кое-какой черный бизнес Тары продавать дела крупным компаниям, использующим регуляционную политику… в качестве приманки…
— Меня это не удивило бы, — сказал Ван. — Много лет снова и снова это проблема для Сулина. Я бы подумал, что теперь положение улучшилось, если бы не эта отставка… один из деятелей медиа, с которым мы вместе росли, предположил, что недавно все пошло на попятный. — Миг спустя он спросил: — Вас просят это отрицать? Когда доходит до статистики и докладов, возникают трудности?
Эмили кивнула.
— Каких только заявлений нет, но Аластер, это второй секретарь, не может найти убедительных цифр, которые бы их подтверждали, и на нас лавиной обрушивают обвинения, что мы этого не можем. Цифры, которые мы получаем из Нового Ойсина, не согласуются с прежними подборами, и это доводит нас обоих до головной боли.
Ван кивнул.
— Да, нелегко.
— И мне положено приготовить текст нового обзора к четырем, посол выступает с ним нынче вечером.
— Наверное, мне лучше идти… Не хотелось бы, чтобы ты думала обо мне как о причине, по которой что-то не сделано. — Вану было неохота уходить, тем более что они так давно не виделись, но неприятна была мысль, что если он ее не покинет, она станет винить его за неприятности, которых хлебнет, не уложившись в срок. И Ван просто поглядел на нее, чуть растрепанную, в течение долгого мига, радуясь, что пришел. Он еще успеет полюбоваться достопримечательностями до встречи с Десоллом.
— У меня есть еще несколько минут. Все почти сделано. — Она ухмыльнулась. — Кроме того, вы с Сулина, и я всегда могу сказать, что получила от вас историческую перспективу. — Ее ухмылка испарилась. — Как это случилось? То есть, как Сулин вошел в состав Республики?
— Все прочие варианты были хуже, а Республика сделала ряд уступок в те ранние дни. Думаю, политики Тары сожалели об этом с самых давних пор, что стало причиной трений для поколений.
— Какого рода уступки?
— Прямой запрет на цензуру медиа. Уровень налогов на местные компании твердо установлен, и проценты ниже, что означает, что с Сулина полагаются меньшие поступления на все вложения. Однополые браки по закону и статусу приравнены к двуполым, и любая дискриминация такого рода сурово наказывается. Независимое правосудие… В таком вот духе.
