— Спектакль окончен, Лучано. И бесполезно пересказывать мне содержание предыдущих сцен. Скажи, что тебе нужно, и покончим с этим.
Последние посетители покидали парк, колокольчик скоро должен был возвестить о его закрытии. Двое мужчин оставались одни в этом уединенном уголке парка.
— Ну вот! — истерически вскинулся Лучано. — Ты продолжаешь унижать меня, словно и не было нашей любви.
Пьер-Джорджо густо покраснел. Лучано еще волновал его, но он не позволил себе поддаться слабости.
— Это прошлогодний снег, — сказал он. — История, которую надо забыть.
— Эта потаскушка так повлияла на тебя, — набросился тот на Анну. — Она сделала тебя пошлым и банальным. Ты стал скучным респектабельным буржуа. Но то, что было между нами, нельзя стереть одним движением руки.
— Говори, что тебе надо, или я ухожу, — пригрозил Комотти, делая нетерпеливый жест.
Лучано тут же изменил тон и стал более агрессивным.
— Ах, так? — произнес он и с наглой улыбкой уставился на Комотти. — Ты мастер на всяческие предосторожности, но это не спасет твою репутацию, решись я заговорить.
Шантаж был очевиден, и Лучано больше не притворялся.
— Делай что хочешь, — с вызовом сказал Пьер-Джорджо. — Мое слово против твоего. Ты не сможешь ничего доказать и ничего больше не получишь от меня. Тебе ясно? А теперь покончим с этим фиглярством. — Он повернулся и собрался уже уходить, но бывший любовник схватил его за руку.
Пьер-Джорджо снова увидел на красивом лице Лучано то чуточку лукавое и в то же время доверчивое выражение, которое когда-то сводило его с ума.
— Ну ладно, старик, зачем ссориться? — примиряюще сказал Лучано. — Ты знаешь, что я люблю тебя и ничего не могу с собой поделать.
— Тогда зачем этот спектакль?
— Очень хотелось увидеть тебя. Хотелось в последний раз немного побыть с тобой. — Он сделался серьезным и сдержанным, каким Комотти никогда его не видел. — Идет война, и я отправляюсь на фронт. Меня призвали. Завтра я уезжаю.
— Вот как, — протянул Пьер-Джорджо, — так, значит, поэтому ты хотел видеть меня?
— А ты что подумал? — пробормотал тот со слезами на глазах. — Я прощаюсь с тобой, старик. Не знаю, увидимся ли когда-нибудь. Я пришлю тебе свой адрес. Ты ведь будешь мне писать, дружище?
— Конечно, — ответил Пьер-Джорджо взволнованно.
Лучано смотрел на него с бесконечной нежностью, и Пьер-Джорджо почувствовал себя виноватым, что так плохо думал о нем. Комотти порывисто обнял его и привлек к себе. Лучано нашел его губы и страстно поцеловал.
В этот момент хриплый голос объявил:
— Вы арестованы за непристойные действия в публичном месте.
И пока отпрянувший Лучано не очень удачно изображал недоумение, двое полицейских в штатском встали по бокам Пьер-Джорджо и схватили его за руки. Его тут же обыскали и нашли в кармане пакетик кокаина, которого там не должно было быть, — Комотти даже не пробовал его ни разу за всю свою жизнь.
— Непристойные действия, — повторил тот же голос, — и незаконное хранение наркотиков. Все это будет внесено в протокол.
Пьер-Джорджо не протестовал, не реагировал на происходящее. Он только взглянул на Лучано, который стоял в стороне с обиженным лицом, и прошептал ему тихо:
— Иуда.
Комотти увели под охраной двух полицейских, а его друг беспрепятственно удалился в другую сторону.
Кабинет адвоката Джузеппе Аризи носил на себе отпечаток старинной солидности: темная массивная мебель, дорогие, но потертые ковры, несколько полотен ломбардской школы на стенах и богатая коллекция курительных трубок в стеклянных футлярах.
Две старательные секретарши стучали на пишущих машинках в приемной, в то время как молодой поверенный говорил по телефону, проклиная вечные помехи на междугородних линиях. Анна сидела на диванчике в углу, перелистывая лежавшие перед ней на круглом столике старые номера «Доменика дель коррьере» и «Трибуна иллюстрата».
Будучи осведомленным о хороших отношениях, существовавших между его хозяином и адвокатом, Саверио позвонил ему по телефону. Узнав об аресте Пьер-Джорджо, тот не выразил никаких чувств и воздержался от комментариев. «Я посмотрю, что можно сделать», — торопливо ответил он и повесил трубку. Но на другой день, разговаривая с Анной по телефону, он пригласил ее зайти к нему в контору.
Пьер-Джорджо и Джузеппе Аризи были земляками. Оба родились в Бергамо, и семьи их почти одновременно переехали в Милан, где мальчики вместе посещали лицей Парини. Существовало нечто вроде землячества бергамцев, осевших в Милане. Они все знали друг друга, и хотя редко встречались, но в случае необходимости помогали друг другу. Поэтому Анна и решила встретиться с ним.
— Адвокат ждет вас, — пригласила ее пожилая, подчеркнуто строго одетая сотрудница, и через двойные двери Анна вошла в кабинет.
Джузеппе Аризи был на пять лет старше Пьер-Джорджо, но глубокие залысины на лбу и намечающаяся уже полнота делали его старше на вид. Пригласив Анну сесть, он выслушал те немногие подробности, которые она узнала от рассыльного из бакалейной лавки.
— Мне придется задать вам несколько вопросов, — сказал юрист.
— Я в вашем распоряжении, — ответила Анна, которая сделала бы что угодно, лишь бы помочь Пьер-Джорджо.
— С какого времени вы живете у доктора Комотти?
— С прошлого июня. Я бы хотела уточнить, что мы только добрые друзья, — пояснила Анна, чтобы очистить почву от любых двусмысленностей.
— Я буду откровенен с вами до грубости, синьорина Гризи, — предупредил адвокат. — Это будет не слишком приятно, но позволит нам сэкономить время.
— Делайте то, что считаете нужным.
Джузеппе Аризи пристально посмотрел на Анну своими ясными блестящими глазами.
— Вам известно, что Комотти — гомосексуалист? — спросил он.
Анна чуть было не ответила утвердительно, но в последний момент решила сдержаться. Она не хотела лгать юристу, который был единственной надеждой, единственным якорем спасения в этом сложном деле, но и не могла утверждать с уверенностью то, что могло быть просто предположением.
— Я не могла бы сказать это с абсолютной уверенностью, — поколебавшись, нашла она выход.
Этот вопрос был ей неприятен, и, чтобы успокоиться, она закурила сигарету.
— А с тенью сомнения? — настаивал юрист.
— Это так важно? — попыталась увильнуть она.
— Мы стоим перед проблемой, серьезность и сложность которой, очевидно, ускользают от вас… — Взгляд его голубых глаз стал строгим и пронзительным. — Возможно, я был недостаточно ясен. Но я нуждаюсь в сотрудничестве, а не в умолчании и увертках. Необходимо, чтобы вы ответили на мои вопросы прямо. Вы привлекательная девушка и жили под одной крышей с Комотти. Хорошо знаете его и, вероятно, его друзей. У вас никогда не вызывало недоумение поведение Пьер-Джорджо?
— Только легкое подозрение, — ответила Анна в замешательстве. — Но я никогда не видела ничего такого, что позволило бы сделать определенное заключение.
Адвокат едва не потерял терпение.
— Тогда я буду более прямолинеен, — сказал он. — Пьер-Джорджо Комотти был захвачен в парке, на берегу пруда, во время интимного свидания с неким Лучано Кремонези, двадцати четырех лет, актером. — Адвокат прочел это с листа, лежащего на письменном столе. — Речь идет также о пакете кокаина, найденном в кармане пиджака Комотти, — добавил он.
