Я открыла дверь и привлекла ее к себе. Эми разразилась смехом, хватаясь за мои ноги, в то время как ее тонкая ночная рубашка тут же промокла от воды и прилипла к коже, обрисовывая ее гибкое складненькое тельце.
— Почему ты не в детском саду? — спросила я.
— А почему ты не на работе? — отпарировала Эми.
— Я скоро пойду туда, — ответила я, выходя из-под душа и надевая купальный халат.
— И я скоро пойду туда, — смеясь, передразнила она меня, снимая промокшую рубашку и заворачиваясь в махровое полотенце.
Когда мы вошли в кухню, завтрак был готов. Федора подала чай и тосты с медом и джемом.
— Вы так сладко спали, что у синьоры Анны не хватило духу разбудить вас, — сказала служанка, оправдывая то, что Эми не пошла в детский сад.
Моя мать, истая спартанка в вопросах режима, уже отступала ради меня от своих принципов и не тревожила мой сон, словно обращалась с важной персоной. Из ее кабинета, хорошо проветренного и свежего, как весенний дождь, доносилось стрекотанье пишущей машинки. Сама она начинала рабочий день ровно в восемь и не отрывалась от стола до самого завтрака. Вплоть до этого момента ее нельзя было беспокоить. Она писала только по утрам и за четыре часа успевала сделать страниц десять.
— Мама, поиграешь со мной сегодня утром? — попросила Эми, допивая свою чашку чая.
— Мне надо позвонить, — ответила я.
— Это не ответ, — возразила она миролюбивым тоном.
До чего же она походила на своего отца! И чуть заметная ямка посреди лба это сходство подчеркивала. «Монтальдо никогда не кусает Монтальдо», — вспомнила я слова Эмилиано, сказанные, когда я обратилась к нему по поводу моего увольнения, устроенного Лолой и Валли.
— Но это единственный ответ, который я могу тебе дать, — заявила я с такой же серьезностью. — Теперь иди одеваться, — сказала я, решив мягко настоять на своем и заставить мне подчиниться.
Эми послушалась. Я вошла в свою спальню и закрыла за спиной дверь. У меня не было, как у моей матери, своего кабинета, где я могла бы уединиться. Обычно я звонила и отвечала на звонки в гостиной, не имея никаких секретов от ушей домочадцев, а уединялась в спальне, только когда дело касалось моей личной жизни. Сейчас мне обязательно нужно было поговорить с адвокатом Овидием Декроли в Женеве, я должна была сделать это незамедлительно и нуждалась в спокойной обстановке.
— Месье Декроли нет в Женеве, — ответил мне четкий и вежливый голос секретарши, не проявившей к моей особе никакого внимания.
— Когда он будет? — спросила я, не скрывая разочарования от провала моей первой попытки.
— Боюсь, не раньше конца месяца, — сообщила она. — Повторите, пожалуйста, ваше имя.
— Арлет Аризи, — повторила я.
— Очень хорошо, синьора. До свидания, синьора, — равнодушно сказала секретарша.
Я положила трубку разочарованная. Мой дебют в качестве богатой и могущественной женщины нельзя было назвать удачным. Энтузиазм моей матери невольно внушил мне, что Декроли только меня и ждет. Вместо этого я сама должна буду ждать его бог знает сколько времени, прежде чем предстану пред светлыми очами знаменитого юриста, в руки которого Эмилиано вверил состояние.
Я вышла из комнаты. Эми сидела на полу перед дверью с умоляющим выражением на лице. Она была аккуратно одета и старалась казаться взрослой, чтобы походить на целлулоидного идола современных девчонок — Барби.
— Поиграешь со мной? — попросила она, обратив на меня полувопросительный-полуобиженный взгляд.
— Хорошо, — капитулировала я. — Дай мне лишь только одеться, а потом мы выйдем вместе, — пообещала я.
Она не давала мне времени собраться с мыслями. Это прерогатива детей и стариков. Они всегда требуют внимания полного и немедленного.
Мы уже вышли из подъезда, когда Федора, запыхавшись, догнала нас.
— Тебя к телефону, Арлет, — с трудом переводя дух, сообщила она.
— В такое время? Кто это? — спросила я.
А Эми сразу же приняла печальное выражение человека, обманувшегося в своих ожиданиях.
— Синьор Декроли, если я правильно поняла, — уточнила Федора.
Я постаралась взглядом успокоить дочь, но у нее уже был свой жизненный опыт, и она знала, что в нашем доме звонок почти всегда означает неожиданный отъезд или долгое ожидание. Ее надежды на совместную прогулку развеивались, как дым.
— Синьора Аризи, я звоню вам из Лондона, — сказал женевский адвокат.
Ого! Значится и впрямь в мгновение ока превратилась в важную персону.
— Я думаю, мы должны встретиться, — пролепетала я, словно была при последнем издыхании.
Теперь, когда слова матери облекались в реальность, я была неуверенна и смущена.
— Я тоже так думаю, синьора, — согласился он. Голос у него был ясный и сильный. — Вас устроит, если мы встретимся завтра?
— Конечно, — пробормотала я. — Завтра это прекрасно. Где?
— У вас дома, естественно. Завтра утром, как только приеду, я позвоню вам. — У него был сердечный, почти радостный тон.
Я же чувствовала себя нерешительной и взволнованной.
— Я буду ждать вашего звонка, — сказала я.
Декроли, видимо, заметил мое замешательство и почувствовал необходимость успокоить меня.
— Вам не о чем волноваться, синьора Аризи, — мягко сказал он. — Все будет хорошо.
Инстинктивно я поднесла руку к золотой булавке Эмилиано, найденной в «Гранд-Отеле», которую приколола к вырезу моего платья.
— Надеюсь, раз вы так говорите, — пробормотала я, прежде чем положить трубку.
Вместо того чтобы ждать меня на площадке, Эми снова вошла в дом и стояла на пороге с нахмуренным видом, глядя на меня, словно богиня-мстительница.
— Что за важную вещь ты хочешь мне сообщить? — спросила я с невинным видом.
Она закусила нижнюю губу.
— Ты же мне обещала…
— Что обещала? — улыбнулась я.
— Что мы пойдем с тобой гулять.
— А ты, значит, передумала. Что ж, очень жаль. — Я изобразила разочарование.
— Почему это я передумала? — закричала Эми. — Ничего я не передумала. Я хочу гулять с тобой! — Она побежала мне навстречу и обняла меня, наполнив дом своим серебристым смехом.
Недовольное выражение исчезло, и ее личико светилось радостью.
Я поговорила с адвокатом Декроли, продумала свои честолюбивые планы и могла теперь полностью посвятить себя своей дочери, этому солнечному утру, которое ожидало нас, бесконечной болтовне с ней о легкомысленных и незначительных вещах, но исключительно приятных.
Через несколько минут, держась за руки, мы вышли из дома.
— Мамочка, куда мы пойдем? — спросила дочь.
— Куда ты захочешь, — снисходительно ответила я.
— Пешком или на Камилле? — продолжала расспрашивать она.
Эми тоже называла мой автомобиль Камиллой. Многие вещи у нас имели имена; стиральная машина звалась Гвендалина, холодильник — Бернардо, а миксер — Джиг-Робот.
Камилла стояла все там же, у тротуара, где я поставила ее накануне вечером, когда вернулась из Римини. Я прошла рядом с машиной и дружески похлопала ее по капоту.
— Пойдем пешком, — решила я. — Это приятно, удобно, экологично и, главное, полезно для здоровья.
— Привет, Камилла, — поздоровалась с ней Эми. — Сегодня у тебя выходной, — добавила она, подражая Федоре, — можешь делать что хочешь.
— Начнем с новостей, — предложила я. — Пойдем купим газеты. — Я показала на газетный киоск на
