роскошный лимузин. Было четыре часа пополудни.
— Думаю, мы больше никогда не увидимся, — сказала я, направляясь к стоянке такси.
Я чувствовала себя уязвленной, разъяренной этим грубым вмешательством в мою личную жизнь.
— Мы еще увидимся с тобой, Арлет. И намного раньше, чем ты воображаешь, — пообещал Эмилиано.
Он повернул меня к себе и крепко поцеловал, не обращая внимания на снующих туда-сюда людей, поцеловал так нежно и настойчиво, что у меня захватило дух.
— Отвези синьору домой, — приказал он шоферу.
Улыбнулся мне и добавил:
— А я возьму такси и поеду в издательство. Отдыхай. В восемь я за тобой заеду. Поужинаем вместе.
— Меня не будет дома, — солгала я в попытке вернуть хоть часть своего достоинства.
— Держу пари, что будешь, — возразил он, продолжая улыбаться.
И тут лицо Эмилиано расплылось и странным образом превратилось в лицо моей матери, которая, склонившись, нежно смотрела на меня.
— Час, — прошептала я, едва улавливая звук своего голоса.
— С возвращением, — сказала она.
— Что со мной? Где я была?
— Ты была в коме целых две недели. Сегодня ровно четырнадцатый день.
— Что со мной произошло? — спросила я.
— На тебя наехал грузовик. Возле нашего дома. Помнишь?
— А Эми? Где она? — спросила я, боясь, что с ней что-то случилось.
— Она дома. С ней все в порядке.
— А я где?
— В больнице.
— У меня страшно болит голова, — сказала я. — Твой голос доходит до меня как сквозь вату, точно у меня уши заложены.
— У тебя действительно ватные тампоны в ушах, — объяснила мать. — У тебя был воспалительный процесс, но он уже уменьшается. Но пока что ты должна набраться терпения. Худшее уже позади.
Понадобилось еще несколько дней, чтобы головная боль стала терпимой. Половина лица у меня была парализована, и меня кормили через зонд. Глаза опухли, рот был слегка перекошен.
— Вы поправляетесь прямо на глазах, — бодро утешил меня главный врач, который лично наблюдал за моим состоянием. — Понадобится еще физиотерапия, сделаем некоторые анализы, но вы вне опасности. А через пару недель и лицо придет в норму. — У него был уверенный вид человека, который знает, что говорит.
— Спасибо, профессор, — сказала я.
— Благодарите своего ангела-хранителя. Из таких ситуаций выходят живыми лишь чудом.
Я поклялась, что займусь этим немедленно.
Недавнее прошлое было для меня белым пятном, усеянным знаками вопроса. Я только знала, что вышла из дома вместе с дочерью, и помнила, что шла покупать с ней газеты. Потом была полная пустота.
Однако физически я и в самом деле поправлялась, с каждым днем все больше делаясь похожей на человеческое существо: синяки побледнели, рот понемногу принимал свои нормальные очертания. Головная боль давала о себе знать только, при резких движениях. В один прекрасный день мне разрешили сесть и принесли тарелку супа-пюре.
— Какое сегодня число? — спросила я у матери, которая практически жила вместе со мною в больнице.
— Двадцатое июня. — Прошло три недели со дня несчастного случая.
— Если ты мне не приведешь Эми, я сойду с ума, — сказала я.
— Я поговорю с врачом и приведу ее к тебе, — пообещала она. — Поверь мне, несколько дней назад дочь бы просто тебя не узнала.
Позднее мать рассказала мне, что Эми несколько дней находилась в шоке после того, как на ее глазах меня подбросило в воздух наехавшим грузовиком и, словно манекен, я с глухим ударом рухнула на асфальт. Она сообщила мне также о частых звонках адвоката Декроли, который в любой момент готов был вылететь в Милан и сделать официальным мое положение в издательстве.
Постепенно за всем этим раскрылась леденящая истина: красный грузовик, который наехал на меня, управлялся человеком, который хотел меня убить. Это был не несчастный случай, а попытка убийства накануне моего вступления в права в издательстве «Монтальдо».
Глава 4
Я выписалась из больницы прекрасным солнечным днем. Я шла под руку с матерью и жадно глядела на мир, словно видела его в первый раз. Небо было голубым и бездонным, воздух прозрачным, краски яркими и блестящими. Где-то на колокольне пробило полдень, и Протяжный звон колокола своей мелодичностью восхитил меня.
Я вернулась домой на стареньком зеленом «Мерседесе» матери и чувствовала себя королевой. Роскошные петунии пышно расцвели на нашей террасе, наполняя воздух сладким ароматом.
Федора встретила меня в дверях с распростертыми объятиями. Почти спрятавшись за ней, еще робко и недоверчиво, моя маленькая Эми рассматривала меня своими невинными глазками. Все случившееся оставило глубокий след в ее душе, и понадобилось ангельское терпение Федоры и любовная настойчивость моей матери, чтобы изгладить из памяти ребенка ту ужасную сцену. Я знала, что несколько раз Эми кричала ночью во сне, но надеялась, что со временем это пройдет.
Наша квартира казалась оранжереей. Цветы были повсюду: присланные нашими соседями по дому, коллегами по работе и даже парой прежних моих воздыхателей, которые, несмотря на холодность с моей стороны, еще не считали себя побежденными.
Я взяла за руку свою девочку и скрылась с ней в ее комнатке.
— Давай поиграем? — предложила Эми, не дав мне времени оглядеться.
Я уселась рядом с ней на ковер, доказывая этим свою готовность.
— Во что будем играть? — спросила я.
Эми запустила руку в свои густые волосы и на секунду задумалась.
— Игра, игра… Игра в продавца, — после недолгой паузы ответила она.
— А кем буду я?
— Ты покупательница. Приходишь в мой магазин, и я продаю тебе то, что нужно. Потом ты платишь, а я даю тебе сдачу.
Среди ее игрушек был миниатюрный лоток с разными товарами, который она тут же поставила на ковер.
— Добрый день, синьора, — непринужденно начала Эми. — Что желаете?
— Мне нужно килограмм помидоров, — попросила я.
Эми посмотрела на меня и, не обращая внимания на мой заказ, спросила с озабоченным лицом:
— Как вы себя чувствуете, синьора? Давно уже я вас не видела. Вы были нездоровы?
Она подражала взрослым, которые тысячу раз обсуждали при ней эти темы, но в то же время она бросала мне наживку и хотела, чтобы я ее заглотнула.
— Я попала в тяжелую аварию, — откровенно ответила я.
— Ой, бедняжка! — пожалела меня Эми.
— Я вышла на прогулку с моей девочкой, когда один лихач сбил меня, а сам уехал, — объяснила я.
Эми сочувственно приложила ручки к щекам и закрыла голубые глаза.
