обернется.
10
После работы в контору к Воронову сходились десятники, механики, мотористы – велись подсчеты сделанного за день, закрывались наряды, выписывались новые. Затем он ехал с рапортом к начальнику Управления на летучку.
Лукашин собирал всех к девяти часам вечера. «Время теперь горячее, деятели, извольте докладывать лично, что сделано и что намечено». Домой возвращался только к одиннадцати, наскоро перекусив сыром или копченой кетой, засыпал тяжелым тревожным сном.
По утрам вставал рано с неприятной вялостью во всем теле и, перекусив тем же сыром или кетой, бежал на работу. К семи часам, когда еще на объектах, не было ни души, надо успеть в гараж – выколотить грузовики, разослать экспедиторов по складам, подписать путевки и накладные. Потом мчаться на груженом самосвале с каким-нибудь цементом или кирпичом на далекий объект, где уже началась работа и ждут его указаний, расстановки. Все это и называлось – «войти в дело» или «горячим временем»…
В последние дни они готовились к бетонированию массивов-гигантов. Бетон решили изготовлять на месте. Для этого сколотили дощатый навес и установили под ним три бетономешалки. Воронов сам тщательно осматривал опалубку каждого массива, проверял прочность арматурной вязки, сварные узлы… И вот, когда эта подготовительная работа подходила к концу, вдруг прислали на участок новое распоряжение.
Воронов вместе с Семеном лазили в сложном плетении арматурных сеток и проверяли электропроводку для вибраторов.
– Ну как? Не подведешь с бетонированием? – спрашивал Воронов. – Смотри, опозоримся на всю стройку.
– Что вы, Сергей Петрович!
По лестнице на опалубку поднялся Михаил Забродин.
– Сергей Петрович! – крикнул он, помахивая чертежом. – Новость! Вот! – Он подал Воронову чертеж.
– Что такое?
– Приказано понтоны деревянные делать для массивов, – ответил Михаил.
Воронов развернул чертеж, внимательно посмотрел его и озабоченно свел брови. Потом вынул карандаш и начал быстро набрасывать цифры на обратной стороне чертежа.
– Я поехал в Управление, – сказал он наконец Михаилу и сунул чертеж в планшетку. – Надо выяснить, в чем дело.
В кабинете начальника производственного отдела он увидел уже готовый макет деревянного понтона. На столе перед Зелениным стоял миниатюрный массив-гигант с этим деревянным кольцом поверху. Воронов мельком взглянул на Катю, сидевшую за стеклянной перегородкой, и быстрым шагом, наклонив голову, пошел к Зеленину. Тот встретил его понимающей едкой улыбкой.
– Чего это ты как на ринг вышел? Зубы-то стиснул. Иль вправду хочешь подраться?
Воронов показал на макет массива-гиганта:
– Кто придумал массивы-гиганты на деревянных понтонах выводить?
– Лукашин.
– Что он – с ума сошел?
– Почему?
– К чему огород городить? Выведем в море как обычно, без понтонов.
– Видишь ли, – дипломатично произнес Зеленин. – С понтонами мы быстрее соорудим из них пирс. Восемь дней экономим. Это подсчитано.
– А не подсчитано, во что обойдется эта экономия? Сколько стоит каждый понтон? Тысяч пять?
– Примерно, – утвердительно кивнул Зеленин.
– А их нужно восемь штук, – горячился Воронов. – Восемью пять – сорок тысяч. Хорош выигрыш! Нет, тут что-то нечисто. Ты не хитри.
– А ты об этом с Лукашиным поговори.
– И поговорю, в кулак шептать не привык.
– Геройствуешь? – улыбнулся Зеленин.
– По крайней мере, не ехидничаю. Смотрю я на тебя, Леонид Николаевич, и удивляюсь – человек ты деловой, видишь все несуразности на стройке, но прячешься от них в насмешки, как черепаха в панцирь.
– В панцире жить можно, – сказал Зеленин и продекламировал:
– Цинизм – это следствие озлобленной души, – отчеканил Воронов.
– Замолчи! – Зеленин встал и вышел из-за стола. – Озлобленный, говоришь? – Он остановился перед Вороновым. – Ты здесь работаешь пятую неделю, а я четвертый год. Главным инженером был. Геройствовал так же вот. А теперь в производственном отделе сижу. Ниже катиться не хочу… Понял?
Катя во время этой перепалки в напряжении застыла над столом.
В кабинет вошел Лукашин.
