Такой заснеженной, раскрасневшейся, в белой пуховой шапочке, в заячьей шубке, в расшитых удэгейских унтах Надя первой влетела в приемную секретаря. Из кабинета Стогова навстречу ей вышел Песцов и встал как вкопанный, в меховой куртке, затянутой молниями, в унтах – он высился гигантом.
– Здравствуйте, Снегурочка! Откуда вы такая явились?
– А из лесу.
– Одна?
– Волков боюсь.
– А где ж ваш Дед Мороз? – Песцов с беспокойством поглядывал на Семакова, вошедшего вместе с Волгиным и Лубниковым.
– А вот, – показала Надя на Лубникова.
– Ах, этот! – обрадовался Песцов. – Жидковат для Деда Мороза.
– Ты, парень проходи своей дорогой, – отшучивался Лубников. – Не то дойдет до дела – ишшо посмотрим, кто из нас жидковатый…
Надя расхохоталась.
– Заткнись, дурень! – дернул Волгин за рукав Лубникова.
– Ого, какой грозный! – Песцов подошел к мужикам. – Здравствуйте, товарищ Волгин! По какому делу нагрянули?
– По семенному.
– А-а, семенной бунт! Мужики забастовку объявили… Слыхал, слыхал, – говорил Песцов, здороваясь.
И опять Наде:
– А я вас не узнал. Быть вам богатой.
– Дай бог…
– Защищаться будете или нападать?
– Мы – люди мирные. – Надя посмотрела на Волгина.
– Сам-то у себя? – спросил Волгин.
– Скоро будет… А вы пока отдохните с дороги, пообедайте… Или, вернее, поужинайте. Так я не прощаюсь, на ваше совещание непременно приду. – Песцов вышел.
– Что это за вертопрах? – спросил Лубников.
– Второй секретарь… новый, – ответил Волгин.
– Да ну! – Лубников важно поджал губы. – Не похож…
8
Песцов только что возвратился от рыбаков – на подледный лов ездил. А вечером надо на юбилей – в мелькомбинат. Не пойдешь же туда в куртке и свитере… Черт возьми – надо опять домой бежать, переодеваться, рубашку гладить… Снова – сюда, к Стогову… Колгота! Не хотелось идти на это торжество. Но не хотелось не только потому, что хлопотно, а еще и по другой причине… Эта высокая агрономша, вся такая белая, пушистая, как снег на голову свалилась. И он все думал: где они остановились? И поедут ли домой вечером или ночевать останутся? А может быть, его услуги понадобятся? Вот войдут сейчас и скажут – нет в гостинице мест. Куда поселить приехавших из «Таежного пахаря»? Он медлил, не уходил домой, взаправду ждал этого сигнала, как будто во всем райкоме, кроме него, и некому заниматься было гостиничными делами! А потом Песцов решил, что не успеет уж сходить домой и переодеться до совещания, а после совещания переодеваться уже поздно… А так идти тоже неудобно – все-таки юбилей… И потом, есть же у них Бобриков, для него посидеть на банкете – удовольствие. А доклад Песцов уже написал, передаст Бобрикову, тот прочтет – и вся недолга. Песцов, скинув куртку, просматривал этот вчера еще наспех набросанный доклад.
Вошла секретарша, маленькая гуранка с янтарными раскосыми глазками.
– Матвей Ильич, звонили из мелькомбината. Приглашали к восьми. Вот, билеты прислали. – Она положила на стол два пригласительных билета.
– Некогда мне, Маша, – ответил Песцов, не поднимая головы.
– Что-то вы все отнекиваетесь? Стогов занят, вы тоже… А они ждут.
– Бобриков пойдет. Я договорюсь с ним.
– Говорят, банкет будет, – мечтательно сказала Маша.
Песцов встал, торопливо сложил листки доклада и протянул Маше:
– Бобрикову передашь. А меня сегодня вечером нет. Поняла? Я исчез.
– Где же вы будете?
– Гм, – Песцов ухмыльнулся. – Пока у Стогова.
– А билеты?
Песцов взял со стола билеты, вложил их в руку Маше:
– Все, Машенька, твое. Приглашай лучшего парня – и прямо в президиум, за стол. И надень на себя что-нибудь эдакое белое… – Песцов сделал округленный жест.
