Она обратила внимание на его пальцы: длинные и прямые, с тщательно наманикюренными ногтями правильной формы. Видимо, в отличие от костюма к своим рукам он относился с гораздо большим вниманием. Тяжелый труд этому человеку был явно незнаком. Придя к выводу, что она сделала правильный выбор, обзаводясь новым приятелем, Кэтрин выбросила из головы опасения насчет дяди Седрика.
Что за удивительная перемена! – думала девушка. – Сидеть на этой гладкой палубе в окружении незнакомых людей, обмениваться любезностями с приятным юношей, тоже незнакомым, наслаждаясь солнцем, ласкавшим ее руки и вытянутые ноги, ничего не делать и ни о чем не заботиться, кроме собственных развлечений. Неожиданно она рассмеялась, откинув голову на спинку кресла и уронив широкополую шляпу. Солнце вызолотило ее локоны и придало нежный оттенок ее чудесной коже.
– Не лучше ли будет открыть ваш зонтик, мэм? – оживленно предложил юноша. – Могут появиться веснушки.
– У меня всегда появляются веснушки от солнца, – отвечала она. – Это меня не тревожит.
– Вы совершенно необычная девушка. Я подумал об этом еще тогда, когда увидел вас за завтраком. Потому я и решился к вам подойти.
– Вы преследовали меня? – потупив взор, спросила она.
– Должен признаться – да. – Уоррен Арнольд тоже опустил глаза и уставился на свои крепко стиснутые руки.
Неожиданное признание привело ее в восторг, а его манеру говорить она сочла завораживающей. Если у Кэтрин и оставались какие-то сомнения, они тут же рассеялись. Никогда в своей жизни ей не приходилось флиртовать, и вот теперь она ощутила такую возможность. Все эти чудесные новые наряды должны же быть оценены кем-то еще, кроме дяди Седрика! У нее появилось чувство, словно она, распростившись со старыми идеями, выходит на яркий солнечный свет из душной темницы, думая: «Может быть, в конце концов я стала чуть-чуть более привлекательной…»
Кэтрин отложила в сторону книжку, поудобнее расположилась в кресле и спросила:
– Почему же вы преследовали меня?
– Вы не обидитесь, если я скажу, что делал это потому, что вы очень милы и выглядите очень одиноко? – Его глаза блестели из-под пушистых каштановых ресниц.
– Нет, не обижусь. Не знаю, как насчет моей внешности, но я вовсе не одинока. Я путешествую со своим дядей и служанкой.
– В Новый Орлеан?
– Да.
– И это ваш первый визит?
– Да.
– Я многие годы прожил там. Может быть, вы позволите мне показать вам город? – Он подался вперед в кресле, беззаботно бросив панаму на палубу, весь светясь от оживления и веселья. – Там есть масса интересных мест. Вы просто путешествуете?
– Пожалуй, что так, как получится. – В Кэтрин снова проснулась осторожность. Она уверяла себя, что он задает так много вопросов оттого, что он не англичанин. «Наша нация всегда чересчур скрытна. И я должна к этому привыкнуть».
Он принялся рассказывать ей о городе, не скрывая гордости родиной и своим положением.
– Мои родные многие годы назад перебрались на Юг из Бостона, – пояснил он. – Понимаете, мы занимаемся торговлей, и поначалу креолы не очень-то величали янки, но теперь все это в прошлом – где-то через поколение нас уже приняли за своих. Мои родители умерли, и вскоре я стал работать на дядю, который владеет отелем. Но по окончании колледжа я решил, что должен посетить Англию, чтобы лучше узнать свои корни – ведь мы были англичанами, – и совершить паломничество на родину предков.
– И вас послали в Большое Путешествие, как это было принято у молодых джентльменов в восемнадцатом веке? – спросила она, радуясь, как легко беседовать с таким занимательным человеком.
– Вроде того. С той только разницей, что со мной поехала моя сестра, – с очаровательной открытой улыбкой отвечал он.
Ваша сестра? А, так это та леди, что сидела с вами за завтраком?
– Совершенно верно. – И он неожиданно развернулся в кресле, оживленно замахав рукой кому-то, только что поднявшемуся на палубу. – А вот и она сама. Сюда, Элиза! – громко окликнул он.
Кэтрин проследила за его взглядом и увидела направлявшуюся к ним даму, одетую в платье из розового муслина, отделанное более насыщенными по цвету оборками. Подойдя ближе, дама улыбнулась. Уоррен вскочил с кресла и протянул ей руку.
– А я гадала, куда ты пропал, – лукаво упрекнула она брата, пряча усмешку фиалково-синих глаз под шелковистыми ресницами.
– Поджидал тебя, конечно, – в тон ей ответил он, и Кэтрин позавидовала их явной близости. – Она часто сожалела, что у нее нет ни сестер, ни братьев. Уоррен немедленно ввел сестру в их маленькое общество, сказав: – Я хочу познакомить тебя с мисс Кэтрин Энсон. Наш долг помочь ей почувствовать себя как дома, когда она приедет в Новый Орлеан.
– Как поживаете, мисс Энсон? – приветствовала Кэтрин Элиза, чей грудной музыкальный голос очень напоминал голос брата.
Уоррен принес сестре кресло, и Кэтрин оказалась между этой очаровательной парой. Элиза была очень красива: ее кожа цветом и нежностью напоминала лепестки камелии, ярко-розовые губы имели весьма благородную форму, а золотистые волосы локонами спускались из-под полей изысканной шляпы. Она оказалась такой же общительной и дружелюбной, как и Уоррен, и даже превосходила его в обаянии. Болтая с ними об их приключениях в Англии и о том, что ее ждет в Новом Орлеане, Кэтрин вскоре чувствовала себя так, будто знакома с ними целую вечность.
