– Я так рада, что мы познакомились, – шепнула Элиза, взяв руку Кэтрин в свои. – Конечно, хорошо, когда тебя постоянно сопровождает джентльмен, но девушка не может довериться ему так, как доверилась бы другой девушке.
– Благодарю покорно! – с показной обидой воскликнул Уоррен.
– Ох, как будто ты не знаешь, что я имела в виду! – отвечала сестра, легонько хлопнув его по руке. – Ведь тебе нравится быть с другими парнями, правда?
– Когда как, – поддразнил он, так взглянув Кэтрин в глаза, что та немедленно покраснела.
Его рука была так близко, и Кэтрин захотелось прикоснуться к ней, новизна ощущений горячила ей кровь. Бесшабашность – да, именно так описала бы сейчас Кэтрин свои чувства: бесшабашность, независимость и даже радость оттого, что Седрик до сих пор не появился. «Слишком много времени я провела среди взрослых, – думала девушка, – я всегда была слишком благоразумна. Может быть, настало время сбросить эти оковы?»
ГЛАВА 3
Высокий мужчина верхом на рослом черном коне пробирался сквозь влажный от росы кустарник и деревья. На мгновение он остановился, выглянув в просвет между ветвями из-под надвинутой на глаза шляпы. Работа уже кипела вовсю, и лучи солнца блестели на загорелых плечах и спинах людей, валивших лес. До него доносились их голоса: они живо перекликались, шутили и смеялись и выглядели весьма довольными. Они трудились с охотой: и белые, и черные, и метисы. Мужчина сардонически ухмыльнулся, поздравив себя с правильно избранной политикой щедрой платы за добросовестный труд: деньги, как всегда, делали свое дело.
Деревянные постройки в отдалении, грохот лесопилки, аромат свежих опилок, вид бревен, ожидавших своей очереди, и стволов, которым только предстояло превратиться в бревна, – все это вызывало в нем чувство удовлетворения и ощущение успеха. Ему стоило немалых усилий наладить свое дело: эта земля не так-то просто поддавалась освоению. В лучшем случае она представляла собою болото, в худшем – Миссисипи неожиданно разливалась, и ее воды выходили из берегов, сметая все на своем пути. Эта река вполне оправдывала имя, данное ей индейцами племени алгонкинов: «миси» на их языке значило «великая», а «сипи» – «вода».
Поудобнее устроившись в седле и закурив длинную коричневую сигару – прекрасное вознаграждение за долгие часы верховой езды, он невольно воскресил в памяти сложную и кровавую историю этой земли. Ему нравилось укрощать дикую природу, и особенно самому. Его девизом было: «Знай своих врагов».
Итак, он пустил корни в Новом Орлеане, этом вполне тропическом городе, экзотическом осколке Карибских островов, прилепившемся к американскому побережью. Когда он прибыл сюда, его привлекало единоборство с непривычным ему образом мышления и поведения его многоязычного населения, носившего следы кастового деления, принятого в Западной Индии.
Долину Миссисипи сперва покорили испанцы, потом она перешла Франции, владевшей ею до разорительных Индийских войн, после которых решением Третейского суда в Париже земли Луизианы к востоку от Миссисипи перешли к Англии, а Новый Орлеан Людовик Пятнадцатый уступил кузену из дома Бурбонов, Карлу Третьему Испанскому. Позже последовала продажа Луизианы: ее купил у Наполеона президент Джефферсон, и Новый Орлеан стал американским владением. Город перенес пожары и наводнения, изобилие и эпидемии, перепродажи и бунты, трудовые будни и вторжения – и на его население наложили отпечаток обычаи многих народов: французских и испанских колонизаторов, африканцев, англосаксов, ирландцев, немцев и славян.
«А потом, – продолжал размышлять он с язвительной ухмылкой, – сюда хлынули орды авантюристов вроде меня: вместе с политиканами-янки, бродягами и всякого рода рвачами, жаждавшими поживиться за счет разоренного Юга».
Его конь нетерпеливо переступал копытами, раздраженный роем мух, поднявшимся с мягкой земли, и он слегка тронул каблуками бока скакуна, направляя его в просвет между деревьями: от орлиного взора этого человека не ускользала ни одна мелочь. Он был северянином, и до сих пор чувствовал себя чужаком среди самоуверенных и изысканных высокородных южан, по-прежнему веривших в то, что они – избранная раса, словно бы они и не проиграли войну. Ненадежный мир, установившийся в период Реконструкции, когда войска Союза[6] все еще оккупировали город, и дискриминационные меры в отношении южан позволили процветать подобным ему людям. Он никогда не упускал своего шанса и крепко поймал его здесь, в Луизиане.
– Старый порядок рухнул, – пробурчал он про себя, и резко обозначившиеся в углах его рта морщины придали лицу мрачное выражение.
Когда он не спеша выехал из леса, рабочие на мгновение приостановили свою суету и уважительно приветствовали его возгласами и взмахами рук. Со ступенек деревянной конторы ему навстречу спустился негр. Его мощный торс, обрисованный грубой рубахой, свидетельствовал о том, что многие годы его жизни были нелегки.
– Доброе утро, мистер Уокер, – произнес он, широко улыбаясь, пока высокий мужчина высвободил из стремян сапоги на высоких каблуках и спешился.
– Доброе утро, Натан, – отвечал Деклан Уокер, закинув поводья на перила. – Есть новости?
– Неприятности с этой новой лесопилкой, босс, – отвечал негр, жестикулируя, отчего под его смуглой атласной кожей прорисовались мощные мышцы. – Лучше вам потребовать замену.
– В чем дело? Из-за пилы или мотора? – Густые брови Деклана сошлись на переносице, а зеленые глаза превратились в слегка раскосые узкие глубокие щелки.
– Толком не знаю, – пожал плечами Натан, – но работает она плохо, а нам надо управиться с тем большим заказом.
– Я обращусь в инженерную компанию с требованием срочно прислать механика. – Деклан сдвинул шляпу на затылок, обнажив потемневшие от пота каштановые волосы. – Отправь одного из рабочих в город с письмом.
Натан кивнул, засунул большие пальцы за кожаный ремень своих парусиновых штанов, и продолжил список неприятностей.
– Потом еще Келли. Он снова вышел на работу пьяным.
– Скажи ему, пусть явится ко мне, когда мы кончим. Я уже дважды предупреждал его. – Деклан не решался уволить человека, у которого на содержании была жена и шестеро детей. Может быть, еще одна
