Как только он вошел, Кейт выпрямилась и быстро вытерла слезы. Она была действительно расстроена и не хотела, чтобы он это заметил. Как в тот день, когда умерла ее бабушка и она притворялась, что все хорошо. Когда Кейт было по настоящему плохо, она старалась это скрыть. Ото всех. Даже от него? Внутреннее равновесие Дилана пошатнулось. Он никогда раньше не задумывался об этом, как правило, он даже не догадывался, что творилось у Кейт в душе. Казалось, его это не должно было беспокоить, он и сам был интровертом, но по необъяснимым причинам его это взволновало. До сегодняшнего дня он мог бы поклясться, что Кейт всегда была с ним откровенна.
– Эй, Кейт, – позвал Дилан.
Она резко повернулась к нему спиной, плечи у нее затряслись.
– У меня все хорошо. Уходи.
Чутье ему подсказывало, что трогать ее не надо, пусть сама разберется с тем, что ее огорчило. Может, ничего серьезного, просто меланхолия или месячные. Безусловно, подобные предположения только подтверждают тот факт, что он – грубая свинья, не более чувствительная, чем каменная стена. Стоило Дилану так подумать, как плечи у нее снова затряслись.
– Все будет хорошо, Кети-озорница, честное слово. Все разрешится. Мы не позволим адвокатам победить нас, и потом ты сможешь снова выйти замуж.
Ей нужен Дилан, а не кто-то другой. Ей было невыносимо слушать, как он утешал ее возможностью другого брака. Этого никогда не будет. Она любит Дилана и хочет быть только с ним, и ничто этого не изменит, она не так устроена.
– Не волнуйся обо мне. Ступай, тебе нужно работать над проектом нового строительного комплекса, – пробормотала Кейт, расправляя плечи. Если он не обойдет кровать вокруг, она в безопасности, он не увидит ее слез.
– Я не уйду, ты расстроена.
Она бросила на него взгляд исподтишка и увидела виноватое выражение, промелькнувшее на его волевом лице.
Она старалась заглушить рыдания. Была некая ирония в том, что Дилан считал ее незрелым ребенком, в то время как она была вполне независимой и могла о себе позаботиться. У нее, в общем-то, не было выбора, ее семья не оказывала ей особенной эмоциональной поддержки, не больше, чем Дилан. Нет, она не хочет сравнивать Дилана с родственниками. Он замечательный, даже несмотря на всю свою сегодняшнюю отстраненность. Матрас рядом с ней прогнулся под его весом.
Кейт наконец сдалась и прислонилась, положив голову ему на плечо. Она всхлипнула и шмыгнула носом.
– Пожалуйста, не начинай опять. – Дилон обнял ее одной рукой и погладил по волосам. – Уверен, завтра будет лучше.
Кейт пыталась успокоиться. Она пообещала себе, что не будет больше играть и хитрить. Если Дилан решит остаться с ней, то только потому что по-настоящему полюбит ее. Она откинула голову назад.
– Тебе правда не хочется здесь оставаться? Если так… – поперхнулась она.
– То?… – Дилан притянул Кейт к себе на колени. У него возникло странное ощущение, словно он находился на другой планете. – Все хорошо – прошептал он. – Я лучше останусь здесь.
– Правда?
– Ты ведь и сама это прекрасно понимаешь.
– Да.
Она судорожно вздохнула, крепче прижалась к нему. Его тело напряглось. Взять Кети на руки было большой ошибкой. Он глубоко вдохнул, что было следующей ошибкой, так как от нее исходил притягательный аромат цветочного сада. Хуже всего было то, что она ничего не сделала, чтобы вызвать у него такую реакцию. Но теплота ее дыхания на его шее и легкая тяжесть ее тела на его бедре сыграли с ним злую шутку.
Дилан никогда не испытывал ничего подобного к Кейт, красивому, надоедливому, светящемуся, словно только что начищенная монетка, ребенку, которого он оберегал и защищал. Он привык иметь дело с женщинами, предпочитавшими избегать серьезных разговоров. Кейт же была совершенно другой.
– Тебе лучше? – спросил он, жалея, что надел халат, а не джинсы с рубашкой. Подобная одежда позволила бы успешнее соблюдать дистанцию.
– Да. – Очередная слеза упала ей на грудь, проскользнув в треугольный вырез шелкового халата. И Дилан застонал.
Он протянул руку сквозь сеть длинных золотых волос и мягко взял ее за подбородок.
– Посмотри на меня, – твердо сказал он. Ресницы у нее опустились, скрывая зелень глаз.
Честное слово, он не мог понять, отчего она была такой несчастной. Да, их брак был для них некоторым неудобством, но ведь всего на один год, это же не конец света. И это, наконец, была ее собственная идея.
– Я никогда не хотела осложнять тебе жизнь, – прошептала она. – Просто сегодня было слишком много эмоций, твоя семья и то, как они все были милы, рождение ребенка Кейна и Бет. Разговор с отцом перед свадьбой. Отец сказал, что хотел бы сам повести меня к алтарю. Я не ожидала от него подобных чувств.
– Твой отец хотел приехать на свадьбу?
– Ну да, я не думала, что его вообще это волнует. Правда. – В голосе Кейт прозвучало неподдельное замешательство, что не было удивительным. Ее отец не участвовал ни в одном важном событии в жизни дочери. Его присутствие едва ощущалось в ее жизни.
Дилан вздохнул и наклонился поцеловать лоб Кейт, но по ошибке наткнулся на ее губы. Промах по Фрейду – заманчивый и пугающий.
Он почувствовал соленый привкус слез и невольно углубил поцелуй, пытаясь найти ту сладость, вкус которой он уже испытал. Спустя секунду руки Кейт обняли его талию и шею и она выгнулась навстречу ему. Он застонал, его дыхание смешалось с ее. Она придавала ему силы, словно глоток свежего воздуха. Ничего похожего на его обычных партнерш с их агрессивностью, излишней требовательностью и решимостью самим контролировать свое сексуальное удовлетворение. Он приветствовал женское стремление к независимости, но, может, иногда стоило довериться мужчине.
Забыв обо всем, Дилан опускался все ниже, пока они не оказались на кровати. Его пальцы легли на шелковую ткань халатика Кейт, она не возражала, даже когда они накрыли ее грудь. Он просунул свой язык глубже ей в рот, не ощущая ничего, кроме разливающегося по телу жара.
Кейт издала стон. Если не считать ее мечтаний о Дилане, она никогда не испытывала ничего похожего на этот жар, струящийся по ее венам, на эти искры, вспыхивающие в самой глубине ее сердца. Ей следовало бы оттолкнуть его, но она слишком долго ждала, слишком много мечтаний оставалось нереализованными. Внезапно ей стало не по себе, она вдруг осознала, как все это было не похоже на ее мечты. Настойчивое, жадное, непривычное ощущение будоражило воображение и пробуждало желание. Большой палец Дилана массировал бугорок на ее груди, грубо и в то же время нежно. Она сменила свадебное платье на шелковый халатик, и теперь тонкая скользящая ткань, казалось, только усиливала мощь его прикосновений.
Она ждала этого слишком долго, чтобы отступить. Какая-то частица ее мозга все еще продолжала функционировать. Только ничего не говори, иначе он сразу вспомнит, что целует ее, Кети, а не какую-то незнакомую женщину. О нет! Она не была незнакомкой, ей хотелось, чтобы он любил именно ее всей душой и сердцем. Нужно просто наслаждаться моментом и позволить судьбе самой все решать.
– Дилан… – непроизвольно шептала она, пытаясь принять какое-нибудь решение.
Он сорвал с нее халатик, и все ее мысли разом исчезли. Даже ловкость, с которой он это сделал, не смутила ее; ей хотелось оказаться раздетой, а не думать о женщинах, с которыми он был в прошлом.
Его пальцы задержались на ее бедре, очерчивая край ее шелковых трусиков. Внезапное волнение стало почти невыносимым, особенно в тот момент, когда его рука начала массировать источник всех ощущений. Она почувствовала себя намного лучше, окрыленная надеждой. Дилан проявлял заботу о ней, стараясь изо всех сил доставить ей удовольствие.
– Такая мягкая, – выдохнул он, словно разговаривая сам с собой. – Никогда в жизни не испытывал ничего более приятного.
