— От всех нас приношу вам благодарность. — Она быстро пересекла кухню и опустила противень на подставку. — Извините, — сказала она через плечо, — но я немного запаздываю. Придется подождать ужина еще несколько минут.
Харли пристроил шляпу на краешек буфета.
— Может, я помогу?
Пораженная таким предложением, Мэри Клер обернулась и уставилась на него. Она не могла припомнить, чтобы Пит хоть раз помогал ей на кухне. Тот всегда считал это женским делом. И вот перед ней стоит Харли, этакий ковбой-медведь, стопроцентный мужик, готовый, однако, немедля броситься на помощь. Женщина покачала головой.
— Нет, спасибо, я сама за всем услежу. Дети наверху смотрят телевизор. Если желаете…
Но в этот момент на кухню вприпрыжку ворвалась Стефи.
— Привет, Харли! — Она схватила гостя за руку. — Хочешь посмотреть мою комнату?
Харли вопросительно взглянул на Мэри Клер. Та кивнула и с улыбкой обратилась к Стефи:
— Вот и отлично. Только не слишком долго. Ужин будет готов через несколько минут.
Треща, словно сорока, Стефи потащила Харли через прихожую к лестнице. Харли слушал лишь вполуха; внимание его приковали перемены, произошедшие в доме с тех пор, как тут поселилась Мэри Клер с детьми. Несколько раз он бывал здесь еще при жизни Берта и мисс Гарриетты и неизменно восхищался величавостью старого дома. Но он помнил и то, как выглядело здание позже, когда ему случалось заглядывать к Джей Си Виккерсу в надежде, что старый осел все же согласится сдать землю.
Теперь же дом наполняли приятные ароматы: благоухание жаркого, дожидающегося своей минуты на кухонном буфете, смешивалось с запахами свежей краски и лимонной мебельной политуры. Поднимаясь вслед за Стефи по лестнице, Харли обнаружил, что и обои переклеены. Узоры из крошечных розовых бутонов своим нежным оттенком выгодно подчеркивали богатство сочных тонов красного дерева балюстрады, чему не способствовала прежняя безликая, измазанная грязью бумага.
— Вот тут мамина комната, — объяснила Стефи, когда, поднявшись по ступенькам, они задержались у первой двери. — Она выбрала ту, которая ближе к лестнице, чтобы ловить меня или Джимми, а то если мы встанем ночью и будем тут бродить, то можем свалиться вниз и сломать себе шею.
Харли прыснул, уверенный, что все это вовсе не фантазии девочки. Он успел заметить, с каким страхом следила за ним Мэри Клер, когда он поднимал Стефи на трактор, и прекрасно представлял терзания, которые испытывала она все то время, пока они отсутствовали. Что, по его мнению, вовсе не свидетельствовало против нее. Наоборот, лишь укрепило его уважение к этой удивительной женщине.
Немного смущаясь, Харли все же заглянул в комнату. У дальней стены господствовала латунная кровать, застланная одеялом, украшенным узором из сплетенных обручальных колец. Пышные подушки той же расцветки, что и одеяло, возвышались у изголовья. Рядом с кроватью расположился туалетный столик, полированная поверхность которого была уставлена фотографиями детей. Играя тюлевыми занавесками, из окна лился свежий ветерок, принося в комнату сладкий цветочный аромат, ставший уже неотъемлемой частью самой Мэри Клер.
Это была комната женщины, комната матери. И, осматриваясь вокруг, Харли ощутил, как грудь его сжалась от какого-то странного чувства.
Стефи мотнула головкой и потянула его за рукав.
— Пойдем. Я покажу тебе свою комнату.
Харли неохотно последовал за нею.
У следующей двери девочка остановилась и, отпустив своего спутника, сложила руки на груди.
— Это тут! — гордо объявила она. — Правда, чудесная?
Харли почувствовал, как к горлу подступает комок. Комната действительно была чудесной — и настолько живо напомнила ему спальню его собственной Дженни, что мужчина едва смог удержать слезы.
— Да, конфетка. Это точно, — пробормотал он.
Девочка снова схватила его за руку и затащила внутрь.
— А вот мои детки, — сказала она, останавливаясь у кровати.
Опираясь на подушки в кружевных наволочках, там разместилось целое кукольное семейство. Харли вспомнил то время, когда и Дженни украшала своими куклами кровать. Теперь там ничего не осталось; лишь пыль встречала Харли, если у него хватало духу заглянуть в бывшую дочкину комнату.
Стефи подняла одну из кукол и нежно прижала ее к груди.
— Это Мишель, моя самая любимая. — Девочка предостерегающе приложила палец к губам. — Только не рассказывай остальным, — прошептала она. — Я не хочу, чтобы они обижались.
Харли положил ладонь на сердце:
— Клянусь!
— Обед готов! — донесся снизу голос Мэри Клер.
Быстро усадив Мишель рядом с остальными, Стефи весело сверкнула глазами.
— Давай наперегонки, — предложила она и, не дожидаясь ответа, выскочила из комнаты и припустила вниз по лестнице.
Харли постоял еще минуту, разглядывая кукол на кровати. Всем сердцем он жалел, что прежде, когда и Дженни была в том же возрасте, как сейчас Стефи, он не проводил с ней больше времени, вот так же слушая ее болтовню про кукол и давая подобные же клятвы.
Он даже не представлял, сколь драгоценными могут показаться тс годы, пока дочь вдруг не вырвали из его сердца и из его дома. Он всегда считал, что впереди у них еще вся жизнь, но ему были даны лишь жалкие шесть лет.
Харли и Мэри Клер сидели в креслах-качалках на веранде и, медленно покачиваясь, следили, как Стефи и Джимми снуют в темноте, охотясь за светлячками под широкой кроной огромного дуба. Им приятно было просто сидеть молча и слушать успокаивающее поскрипывание качалок на деревянном настиле веранды.
— Я и не знала, что у вас есть дочь, — мягко произнесла Мэри Клер.
Слова эти больно полоснули Харли по сердцу.
— И сын, — буркнул он, неловко заерзав в кресле.
— Сколько им лет?
— Дженни уже шестнадцать, а Томми в следующем месяце девятнадцать стукнет.
— А где они живут?
— В Сан-Антонио, с матерью.
— Вы разведены? — повернулась к нему Мэри Клер.
Харли вздохнул:
— Да вот уже лет десять.
— Вы с ними часто видитесь?
— Не слишком…
Мэри Клер покачала головой и тихо проговорила:
— Порой трудно сказать, кто больше страдает от развода — дети или их родители.
Нахмурившись, Харли уставился в темноту за верандой, откуда доносились веселые голоса детей.
— По-моему, больше страдает тот, кого бросают.
В голосе его прозвучала такая горечь, что Мэри Клер, хоть и не была согласна с этими словами, решила оставить свои мысли при себе.
Где-то громко ухнула сова, но сидящие на веранде даже не обратили на нее внимания, потому что почти одновременно из темноты раздался душераздирающий вопль Стефи. Стиснув пальцами ручки кресел, они напряженно замерли. Девочка вынырнула из темноты и, сжимая сложенные у груди ладошки, рванулась им навстречу.
— Поймала! Поймала! — возбужденно прокричала она, взлетая по ступенькам.
Поняв, что ребенку ничто не грозит, Харли облегченно вздохнул. Потом наклонился и поднял с полу приготовленную банку.
— Тогда сажай его сюда, конфетка.
