У Декера по коже бегали мурашки.
– Им нужна была
– Вы только что говорили о радиочастотах, которые используют дистанционные взрыватели, – сказал Эсперанса. – Где, интересно, вы узнали, как взрывают дома?
Декер пропустил вопрос мимо ушей. Он был слишком погружен в свои мысли. Более года он пребывал в состоянии отречения от своих привычек и инстинктов, убеждал себя в том, что все, что ему требуется для того, чтобы быть довольным жизнью, это полное отсутствие подозрительности, открытость к настоящему и столь же полный отказ от прежнего образа жизни, целиком базировавшегося на расчетливости. Но теперь все эти привычки вернулись к нему в столь полном объеме, что он поразился. Взяв со стола телефонный справочник, он нашел нужное и быстро набрал номер.
– Мистер Декер, что вы делаете?
– Звоню в больницу Сент-Винсента.
Эсперанса озадаченно смотрел на него.
Когда коммутатор ответил, Декер попросил:
– Пожалуйста, соедините меня с кем-нибудь из медсестер, наблюдающих за палатой три один один шесть.
Дождавшись еще чьего-то ответа, Декер заговорил снова:
– У вас лежала женщина с огнестрельным ранением по имени Бет Двайер, которую недавно выписали. Я хотел бы поговорить с кем-нибудь из медсестер, которые ухаживали за ней.
– Один момент.
Декеру опять пришлось немного подождать.
– Да, я помогала Бет Двайер, – раздался в трубке приятный женский голос. – Правда, я пришла на работу только в семь. До этого ею занимались другие медсестры.
– С вами говорит один из полицейских, расследующих обстоятельства происшествия.
– Эй, – негромко запротестовал Эсперанса, – вы понимаете, что творите?
Декер вскинул руку, жестом умоляя Эсперансу позволить ему поговорить.
– У нее были какие-нибудь посетители?
– Только один мужчина, ее друг.
«Это, скорее всего, был я», – подумал Декер. Но период, когда он с готовностью принимал желаемое за действительное, уже закончился.
– Как выглядел этот человек?
– Высокий, хорошо сложенный, лет сорока.
– Рыжеватые волосы?
– Насколько я помню, да. Он показался мне таким... спортивным, решительным. А больше я никого не видела.
– А как насчет телефонных звонков?
– О, она очень много звонила.
– Что?
– И ей тоже звонили несколько раз. Некоторое время телефон звонил вообще почти непрерывно. Но если я находилась в палате, она не говорила до тех пор, пока я не выходила.
У Декера сдавило сердце.
– Спасибо, – он с трудом выдавил из себя это короткое слово. – Вы очень помогли нам. – Глубоко задумавшись, он несколько секунд держал трубку в руке и лишь потом медленно положил ее на рычаг.
– Что все
– Бет звонила сама и приняла несколько телефонных звонков. Но, насколько мне известно, я единственный ее близкий друг в этом городе. В таком случае кому она звонила и кто звонил ей?
– Если ее звонки были междугородными и она делала их не за счет абонента, то вызываемые номера должны быть зарегистрированы, – сказал Эсперанса.
– Раздобудьте их. Но я подозреваю, что звонки были местные – что она говорила с тем самым человеком, который ждал ее на Форт-Коннор-лэйн и усадил в машину. Я принес ей какую-то – первую попавшуюся – одежду, чтобы она могла переодеться, когда ее выпишут из больницы, и она сказала мне, что чувствует себя настолько безобразной, что стесняется одеваться в моем присутствии. Она попросила меня подождать снаружи, в коридоре. Учитывая ее рану и то, что ей вполне могла потребоваться помощь, я подумал, что сейчас не самое подходящее время для скромности, но не стал возражать. А теперь я почти уверен, что она воспользовалась этой возможностью, чтобы сделать последний звонок этому человеку, сказать, что ее выписывают, и договориться, в какое время он будет ее ждать. Но, гори он в аду, кто это был?
К эмоциям, владевшим Декером, ободрявшим и сбивавшим с толку – радости от того, что Бет жива, и
