— Помогите мне ее приподнять.
— Нет, — запротестовала Патрисия, когда Марио нагнулся. Он не должен дотрагиваться до нее. Если он… — О ради Бога! — выпалила она, когда он поднял ее как пушинку. — Слай!
— Принесите ребенка, Сью, — приказал Марио. В глазах его застыло волнение. — Будьте любезны, сходите за болеутоляющим.
— Одну минутку. Я быстро, — с готовностью откликнулась Сью и бросилась к дому.
— Отпусти меня, — проворчала Пат, пытаясь вырваться из его рук.
— Нет, — сказал он твердо.
— Отпусти меня. — Она уже не на шутку злилась.
— Тебе нездоровится. — Марио нахмурился. — Может быть, это что-то серьезное. Ты со здоровьем не шути: у тебя лицо горит и глаза блестят.
— Я в порядке. Это… это перегрев. Тебе понятно? — прошептала она. — Я не хочу, чтобы ты дотрагивался до меня.
— Ты всегда была такой упрямой?
— Да. А что? — бросила она. Лицо Марио было так близко, что Пат чувствовала его дыхание на своей коже. Он прижимал ее к себе как ребенка, а она словно растворилась в его объятиях. Господи, как она глупа…
— Посиди здесь и подожди, пока Сью принесет тебе лекарство, чтобы снять мышечный спазм. Ты перетрудилась, — строго сказал он, заботливо опуская ее в шезлонг.
— Я привыкла к тяжелой работе, — пробормотала Пат.
— Знаю, но нервы твои на пределе, — пояснил Марио. — Нужно время, чтобы все наладилось.
— Может, мне заняться лечебной физкультурой? — проворчала Пат. Он улыбнулся, как будто оценил ее шутку.
— Да. Я понял. Но сейчас — отдых. А я попытаюсь поработать. Сейчас Слаю принесут игрушки, и ты побудешь здесь до обеда. — Глаза Марио возбужденно поблескивали. — Думаю, я знаю, что с тобой, но прежде чем сделать выводы, хочу немного понаблюдать, — он усмехнулся, — чтобы окончательно убедиться. Тебе ясно?
— Я что, подопытный кролик? Тебе больше нечем заняться?
— Хотя бы раз, Пат, сделай, как тебе говорят.
Она успокоилась. Так приятно, когда тебя окружают заботой. Слуги приходили и уходили, предлагая ей травяной отвар, журналы, плед, фрукты. Марио отказался от попытки поработать и вернулся поиграть со Слаем, помогая малышу строить гараж для полудюжины игрушечных автомобилей.
Оба они довольные возили машинки вокруг ножек садовой скамьи, загоняя их в туннель, который Марио соорудил из песка и веточек. Слай восторженно привлекал внимание к тому, что он делал, вскрикивая:
— Посмотри, мамочка, посмотри!
Эта картина терзала кровоточащее женское сердце.
Каждый раз, когда Марио поднимал на нее глаза, у Пат перехватывало дыхание. Он спрашивал, как она себя чувствует, и от его голоса сердце ее трепетало. Ей было достаточно уже того, что Марио находился рядом.
Как больно было наблюдать за играющими Марио и Слаем и знать, что завтра они распрощаются навсегда.
Столовая была наполнена нежным светом ранних сумерек. Пат заколебалась в дверях, чувствуя, что ее наряд — рубашка и джинсы — не очень-то соответствует изысканности обстановки.
Поднявшись с места во главе огромного стола, Марио кивнул ей:
— Входи. Садись рядом со мной. Как ты? — спросил он тепло.
— Хорошо, — пробормотала Пат, ошеломленная тем, как потрясающе он выглядит.
Сегодня вечером он был до кончиков ногтей джентльменом, богачом, красавцем в великолепно сшитом белом смокинге — высокий, стройный, элегантный. Ей захотелось дотронуться до его свежевыбритой щеки, поцеловать темные глаза, коснуться языком прекрасно очерченного рта. Вместо этого она прошла к креслу справа от него и села.
Марио заботливо расстелил салфетку на ее коленях и при этом нечаянно коснулся ее бедер. Сквозь ткань дешевых джинсов она словно почувствовала легкий удар электрическим током.
— Сегодня я приказал приготовить кое-что, чтобы раздразнить твой аппетит, — сказал он с улыбкой. — Выпьем немного шампанского?
Взгляды их встретились. Что за праздник? Патрисия уловила победный блеск в его взгляде и поняла, что для Марио это действительно праздник. Он наконец-то почувствовал себя здесь хозяином, его амбиции были удовлетворены.
— Спасибо, я не хочу, — бросила она.
Не обращая внимания на ее отказ, он попытался вовлечь Пат в беседу, но она отвечала невпопад, думая лишь о том, как бы оказаться наверху, рядом со Слаем, и быстро уснуть, забыв о своей несчастной любви.
— Ты ничего не ешь, — заметил он, с удовольствием уничтожая цыпленка.
— Не могу, — пробормотала она. — Я пыталась. Я… я не голодна.
— Вижу. — Легкая улыбка заиграла на его губах, и она обиженно надулась. Судя по его виду, он был доволен жизнью. Пат же чувствовала себя совершенно подавленной. Она отодвинула стоявшее перед ней нетронутое блюдо с цыпленком.
— Ты не хочешь пудинга? — невинно спросил он. — Тогда я положу себе.
— Не обращай на меня внимание.
— Ты несчастлива? — спросил он.
— Почему ты так решил? — резко ответила она с былым жаром.
— Нет причин?
— Я хочу домой. Я хочу быть с матерью.
Она угрюмо уставилась на вышивку, изображающую льва, которой была украшена скатерть. Стежки аккуратно следовали один за другим, работа была выполнена с большим мастерством. Патрисия тупо водила пальцами по золотистой гриве, стараясь не поднимать глаз.
— У тебя будет пятьдесят тысяч в год, начнется замечательная жизнь, — сказал Марио, отпивая холодное шампанское.
Да, деньги дали бы ей все, о чем они с матерью могли мечтать.
— Ты не в восторге? — спросил он.
Пат по-прежнему молчала, не отводя глаз от прекрасной вышивки.
— Это невероятное великодушие, — наконец выдавила она. — Половины бы хватило. Зачем мне так много денег?
— Может быть, перейдем в гостиную? Полагаю, это последний удобный случай, когда мы…
— Нет.
— О, — сказал Марио, закусив губу, чтобы спрятать улыбку. — Ну что же. — Он потянулся. — В таком случае мы можем лечь спать.
Пат вздрогнула. Видно было, что все это его чрезвычайно забавляет. Она решительно поднялась.
— Надеюсь, ты не предлагаешь…
— Свои услуги? — усмехнулся он, и она вспыхнула. — Я не думаю, что мне так уж настойчиво надо предлагать себя. Завтра мы расстанемся навсегда.
— Ты прав. — Пат сжала губы. — Но ты ведь всегда получаешь то, что хочешь!
— Почти, — согласился он.
Лицо ее приняло угрюмое выражение.
— Ты получил виллу и землю.
— Они и так должны были принадлежать мне, — сказал он спокойно. — Этого хотел мой отец.
— Наследство передается старшему сыну. Он не мог этого не знать. Все должно было достаться Эдди.
