— Отец не любил Эдди. — Длинные пальцы Марио гладили хрустальный бокал, стоявший перед ним. Он нежно улыбнулся. — Мне бы хотелось рассказать тебе о моем отце, чтобы ты не думала о нем плохо.
Как она могла отказать ему?
— Я слушаю, — сказала Пат тихо. Она проговорила бы с ним всю ночь, если бы могла.
— Хочу, чтобы ты знала: мой отец не был безнравственным человеком. Он говорил мне перед смертью, что пытался привести свое супружество к согласию, — вздохнул Марио. — Но когда родился его первенец, отец стал изгнанником в собственном доме. Все вертелось вокруг младенца: Эдди то, Эдди это. Он почувствовал себя ненужным и одиноким.
— Поэтому-то и завел любовницу, — догадалась Патрисия.
— Все не так просто, — ответил он, взглянув на нее. В глазах его вспыхнуло отражение огонька свечи. — Жизнь непростая штука, малышка. Отец с головой ушел в работу. И безнадежно, бесповоротно влюбился в секретаршу. До конца жизни, почти двадцать лет они любили друг друга, преданно заботились в радости и в печали, как будто действительно были женаты. Отец был сдержанным человеком, — продолжал Марио, — он не мог допустить, чтобы о его связи с другой женщиной стало известно всем. Как мог, отец соблюдал приличия. Флора — моя мать — жила на островах Липари, и он всегда пользовался извилистым маршрутом, чтобы добраться туда.
Пат прекрасно понимала чувства отца Марио. Он нашел счастье с другой женщиной. Что ж, это бывает. Его брак оказался ошибкой, и отец Марио по возможности постарался исправить положение.
— Я всегда была верна своему законному мужу, — сказала Пат.
— И правильно делала. — Марио запнулся и легко коснулся ее руки. — Знаешь, я не свяжу себя узами брака до тех пор, пока у меня не останется и тени сомнения в том, что моя избранница единственная для меня на всем свете. Я видел, что может натворить измена, и не желаю жениться, пока не буду поражен молнией, которую называют любовью!
Как же ей захотелось, чтобы сейчас прогремел гром и разразилась гроза. Она вздрогнула и повернулась к нему.
— Отец вырастил тебя в этом доме, — вспомнила Пат. — Как могла твоя мать расстаться с тобой?
— Вероятно, потому, что любила отца так сильно, что хотела, чтобы я был с ним рядом, — сказал Марио с улыбкой. — Она знала, что отец не оставит жену, и была рада, что у нее есть любовь отца и я. Кроме того, — продолжал он, — я не сразу попал сюда. Мне исполнилось девять, когда отец привез меня в этот дом. Знаешь, он говорил, что я настоящий Бенционни, во мне течет кровь его рода и я должен иметь представление о своем состоянии. Его ужасно раздражало, что все тряслись над Эдди. Для братца не существовало никаких преград, он вел себя как вздумается. Очевидно, не стоит рассказывать, что он вытворял, но он, например, был жесток с животными, что вызывало у отца отвращение.
— Неужели мать не могла повлиять на него?
— Брат мог из нее веревки вить, — пожал Марио плечами, — да и из всех родственников тоже. И по мере того как Эдди подрастал, отец все больше отдалялся от него.
— Мать Эдди, наверное, ненавидела тебя, — предположила Пат. — Присутствие в доме прижитого на стороне ребенка, вне всякого сомнения, причиняло ей боль.
— Да, — подтвердил он. — Несмотря на то что я был в то время слишком мал, я прекрасно понимал, что она сурова со мной. Но я понимал, что отец очень нуждается во мне, и пытался сделать его жизнь более сносной. Он был очень одинок. Ради чести семьи отец был вынужден поддерживать видимость супружеского благополучия.
— Люди, должно быть, знали, что к чему и кто ты есть.
— Конечно, знали. Но я жил под фамилией моей настоящей матери, пока отец официально не усыновил меня. Всем было ясно, что он обожал меня, но это не приносило мне любви окружающих.
Марио взял ее руки в свои и начал рассеянно гладить их.
— Отец часто задумывался над моим будущим, считал, что мне следует знать многие вещи: делопроизводство, менеджмент, работу с персоналом. Он понимал, что, когда его не будет, мне эти знания понадобятся. Мне нравилось вникать во все мелочи, я любил свой дом, и это помогло мне выстоять. Я умею сносить насмешки, издевательства, мне приходилось не раз драться. Я приспосабливался ради отца, особенно в последние годы его жизни. Моя мать, Флора, умерла, и он очень нуждался во мне.
— А когда он умер? — сдержанно спросила Пат.
Глаза Марио потемнели.
— Мне было запрещено присутствовать на похоронах.
— О Господи! Как ужасно! Я не могу себе представить… — не закончила Пат, стыдясь своего порыва, но все же не могла удержаться и сочувственно сжала ему руку.
— Спасибо, дорогая. — Марио заглянул ей в глаза. — Мать Эдди за все получила сторицей, печально продолжил он. — Она не разрешила мне прийти на похороны отца, а потом отказала и в праве стоять у края могилы ее сына. Когда отец угасал у меня на руках, я обещал ему, что буду беречь дом и не позволю Эдди нанести хозяйству ущерб. Думаю, отец предвидел, что тот плохо кончит: алкоголь, бесконечная череда женщин, рука ревнивого мужа или неосторожная езда.
— Понимаю, — тихо отозвалась Пат, думая, что Эдди часто рисковал своей жизнью, в последнее время слишком часто.
— Я сожалею, что матери Эдди пришлось многое вытерпеть. Но ей не следовало вымещать свой гнев на мне. Я был невинное дитя. Что говорить! Нелегко жилось в этом окружении, но это закалило меня. — Марио глубоко вздохнул. — Я боялся лишь одного, чтобы Эдди и остальные члены семьи не размотали состояние.
— Твой отец хотел, чтобы ты жил здесь, — мягко сказала она. — Теперь его желание наконец исполнится. — Хотя и ценой моего счастья, грустно подумала она.
— И я… — Марио улыбнулся, нежно сжимая ее руку, — я уверен, что у меня есть все, чего только можно желать.
С сожалением Пат подумала, что не может сказать этого о себе. Она не владеет тем, что хотела бы иметь больше всего. Марио — вот кто ей нужен. Пат чувствовала, что еще минута — и она потеряет самообладание и разрыдается как ребенок. Нужно спасаться бегством. Патрисия резко встала и провела рукой по глазам.
— Устала, — сказала она, — как собака.
— Я вижу. Хочешь, провожу тебя наверх? Нет? Хорошо. Ты сама знаешь дорогу. Спокойной ночи, милая.
На секунду Пат застыла, пораженная спокойной простотой сказанного. Ей стало обидно. Холодное «спокойной ночи»? Утром она проснется, потом поедет в аэропорт и улетит домой. Все. Финиш.
— Марио…
— Да? — Он остановился.
Но Патрисия не смогла заставить себя рассказать ему о том, что творится в ее сердце.
— Спокойной ночи! — резко бросила она и рванулась по лестнице, чувствуя, что еще секунда — и у нее хлынут слезы.
Наконец Пат захлопнула дверь своей комнаты. Она села подле открытого окна, подставив пылающее лицо вечерней прохладе, вдыхая свежий, напоенный ароматами воздух. Время шло. Патрисия вглядывалась в залитый лунным светом сад, мысли беспорядочно теснились в ее голове, сердце глухо билось, потому что наперекор всему она ждала, что вот-вот раздастся тихий стук в дверь и появится Марио, одержимый только одним желанием — обладать ею!
Два часа ночи. Он не придет, и можно спокойно укладываться в холодную постель. Радоваться или огорчаться? Пат вздохнула. Сколько можно думать об одном и том же?
И вдруг увидела Марио. Его белый смокинг невозможно было не заметить на фоне ночного сада. Боясь пошевельнуться, чтобы не обнаружить себя, Пат застыла, наблюдая, как Марио вдруг остановился и замер. Она пожирала его глазами, ее сердце следовало за ним.
— Марио, Марио, Марио, — шептала она, упиваясь его именем.
Он вскинул голову, как будто услышал ее зов, резко повернулся. Темные глаза отыскали нужное окно.
