ней самой. Но самое страшное состояло в том, что при этом она не испытывала негодования. Рич прямо пожирал ее глазами, словно понимая, что в его словах она уловит именно тот смысл, который он в них вложил. Он улыбнулся, и в его улыбке не было ни намека на раскаяние.
Молчание становилось невыносимым, хотя и продолжалось всего несколько секунд; казалось, сам воздух был насквозь пропитан переполнявшими обоих эмоциями. Они физически ощущали мощный и опасный, незримый поток, которым ее неудержимо влекло к нему. Когда Вирджиния уезжала в Иденторп, она надеялась, что неделя разлуки излечит ее от внезапной любви, которая становилась настоящим наваждением, однако вопреки ее ожиданиям разлука лишь многократно усилила это чувство.
В тот момент в проеме двери возникла фигура мальчишки-конюха, который сообщил ей, что оседлал ее лошадь. Вирджиния была почти признательна ему за то, что он нарушил их уединение. Смущенно отведя взгляд, она поблагодарила его. Рич, двигаясь с ленивой грацией, вышел вслед за ней во двор, где уже стояла оседланная кобыла.
Потупив очи, Вирджиния натянула перчатки, каждой клеточкой своего тела ощущая его присутствие. Рич стоял так близко, что ей передавалось тепло его тела. Вместо того чтобы помочь ей, подставив ладонь под ногу, он решительно и крепко обхватил ее за талию и посадил в седло, мол, пусть она ощутит его мужскую силу и хватку.
Вирджиния посмотрела на него, когда он заправлял ее ногу в стремя, и взгляды их встретились. В уголках его губ играла слабая улыбка, отойдя в сторону он смотрел на нее, словно довольный тем, что ему удалось вогнать ее в краску. Рич был готов терпеливо и настойчиво разрушать ее защитные редуты, поскольку точно знал, что у нее под внешней холодностью скрывается истинная способность любить.
— Счастливой прогулки, — тихо произнес он.
Вирджиния, чувствуя на себе его неотрывный взгляд, пустила лошадь вскачь, не переставая корить себя: она должна во что бы то ни стало держать себя в руках. У нее вдруг возникло такое чувство, что она больше не в состоянии контролировать себя, что ее жизнь больше не принадлежит ей. Как будто подхваченная могучим ураганом, она лишилась опоры и теперь летела по ветру не в силах остановиться. Ее проняла дрожь. В конце концов, она живой человек из плоти и крови и не может не поддаться исходящему от Рича сексуальному магнетизму. Как долго еще они будут игнорировать то очевидное обстоятельство, что их неудержимо влечет друг к другу?
За день до назначенного срока в Стэнфилд-холл прибыли Кристина и Пол. Поскольку охота планировалась большая, Пол привез с собой трех лошадей-гунтеров, одну для Кристины и двух для себя. Как и многие, он считал, что у настоящего охотника должна быть хотя бы пара лошадей. Разумеется, хорошая лошадь может выдержать день под седлом, однако, учитывая огромные расстояния и постоянно поддерживаемый темп скачки, смена не повредит.
Вечером по настоянию Рича Вирджиния вышла к ужину. Обычно одна из горничных приносила ужин ей в комнату, и в тот день она также планировала поужинать у себя, но после настойчивых уговоров, в которых, кроме Рича, принимали участие Нэнси и Пол, она сдалась.
Последнее время общество Рича как будто тяготило ее. Весь вечер она избегала смотреть ему в глаза, а когда он обращался к ней, словно комок застревал у нее в горле, и она не могла выдавить из себя ни слова.
С того самого дня, когда она вернулась из Иденторпа, Рич постоянно заставлял ее чувствовать какой- то дискомфорт, когда находился рядом. Только он один умел смотреть на нее с тем холодным расчетом в глазах, с которым лев взирает на ягненка, прикидывая, когда лучше наброситься на него.
Чувствуя враждебное отношение Кристины к своей особе — та откровенно давала понять, что ей претит сидеть за одни столом с прислугой (в конце концов, она представляла мир, в котором классовые различия все еще были не пустым звуком), — Вирджиния старалась помалкивать и только вежливо слушала. Кристина всем своим видом давала понять, что вообще не замечает ее присутствия.
Говорили главным образом о пустяках, о том, как они — Пол и Кристина — несколько дней провели в шато под Руаном. Поговорили и о предстоящей охоте.
— Пол, вы, должно быть, ждете не дождетесь, когда наконец наступит завтра? — спросила Вирджиния, когда слуги убрали со стола.
Пол к тому времени развалился на канапе, у него слипались глаза. С ниспадавшими на лоб белокурыми прядями, с застывшей на губах блаженной улыбкой он был похож на ангела или на ребенка. До и во время ужина Пол усиленно налегал на вино, а после ужина выпил слишком много портвейна и теперь его клонило в сон.
Рич снисходительно улыбнулся.
— Если вы имеете в виду, любит ли он прихвастнуть, гарцуя на скакуне чистых кровей и продемонстрировать свое умение, рискуя жизнью, преодолевать рвы и изгороди, то здесь ему нет равных.
— Согласись, Рич, что Пол превосходный наездник, — лениво изрекла Кристина, элегантно раскинувшись в кресле.
— Безусловно. Он состоит в обществе «Куорн» в Лестершире, — объяснял Рич, обращаясь к Вирджинии, которая вместе с Нэнси сидела на кушетке рядом с камином.
— О да, там сущий рай для любителей верховой охоты, — подал голос Пол, окинув собрание мутным взором и, видимо для пущей убедительности сказанного, вскинув руку. — Лестершир — это охотничья Мекка Англии. Все остальное — глухая провинция, если не хуже. Верно, Рич?
Полковник Дикерсон с улыбкой наблюдал, как с этими словами Пол бессильно уронил голову на спинку.
— Что ж, Пол, похоже, завтра тебе придется довольствоваться нашими провинциальными забавами. Здесь, в Норфолке, нам далеко до тех грандиозных лестерширских сборищ. Впрочем, я думаю, что народу соберется немало. Полагаю, ты не будешь разочарован, разве что поутру тебе придется пережить тяжелое похмелье.
— Уверена, Пол не будет разочарован, — сказала Кристина. — Он привез с собой двух лучших гунтеров. Если охота предстоит долгая, то, как он считает, нет ничего лучшего, чем после долгой гонки пересесть на свежую лошадь.
Рич понимающе кивнул.
— Совершенно с этим согласен. Убежден, что лошади чаще получают травмы и увечья в конце дня, когда выбиваются из сил. Хотя, думаю, завтра часам к четырем все уже кончится.
— Мисс Китс, а вы будете принимать участие? — спросила Кристина, хищно покосившись в сторону Вирджинии.
— Да, только не в последней стадии, когда будут травить лису. Я рассчитываю вернуться в поместье пораньше. Поскольку ожидается большой наплыв гостей, я хочу помочь Нэнси с подготовкой приема.
— Вам незачем об этом беспокоиться, — сказал Рич. — Для этого существует прислуга.
— Знаю, но мне все же хотелось бы помочь. Честное слово.
— Только не говорите мне, мисс Китс, что вы из числа тех, кто осуждает охоту на лис, — изрекла Кристина.
— Я не нахожу это самым приятным досугом, если вы об этом. Впрочем, не оставим эту тему. Полковнику Дикерсону известно мое мнение на сей счет.
Кристина подозрительно прищурилась.
— Ну, разумеется, ему это известно. Я только хотела бы заметить, что это не досуг, а образ жизни, традиция, которой отдавали дань многие и многие поколения.
Стараясь сохранять хладнокровие, Вирджиния заметила:
— Сие еще не означает, что это хорошая традиция.
— Однако всем нравится — спросите кого угодно, хоть охотников, хоть собак…
Вирджиния, которая сама являлась истовой поклонницей верховой езды, не могла отказать себе в удовольствии съязвить.
— Жаль, что до сих пор никто не догадался спросить у лисы, — сказала она, вскинув бровь.
Кристина надула губы, на щеках у нее проступили красные пятна. Понимая, что та кипит от злости и с трудом сдерживается, чтобы не выставить себя в глупом свете, Вирджиния посмотрела на Рича. Тот лишь усмехнулся, как будто эта маленькая перепалка позабавила его. Нэнси, почувствовав недоброе,
