— Думаю, здесь я могу помочь, — сказала Кристина, протягивая Ричу журнал, который Вирджиния так хотела скрыть от любопытных глаз. Кристина точно рассчитала момент, чтобы впрыснуть дозу яда, понимая, что когда Рич узнает правду о своей бесценной секретарше, это произведет эффект разорвавшейся бомбы. — Вот, взгляни…
Рич вопросительно посмотрел на нее: было что-то в ее голосе и взгляде, что совсем не понравилось ему. Он на мгновение смешался — что-то ведь подсказывало, что ему предстоит увидеть нечто не очень приятное. Наконец он взял у Кристины журнал.
— Это что?
— Посмотри сам, Рич. Когда ты поймешь, кто она на самом деле, сомневаюсь, что тебе захочется везти ее домой, встречаться с ее родителями.
Рич медленно опустил голову и тут же узнал на фотографии Вирджинию.
— Должно быть, это снимали на свадьбе ее сестры. Я ничего не понимаю.
— Ты все поймешь, когда прочтешь подпись под снимком.
Рич прочел. Он отказывался верить своим глазам и молча взирал на фотографию, которая должна была — как точно рассчитала Кристина — положить конец афере, затеянной Вирджинией. В комнате воцарилась мертвая тишина. Кристина пожирала Рича жадным взором. Нэнси машинально направилась к племяннику, чувствуя, что ему нанесен страшный удар.
— Похоже, что мисс Китс водила тебя за нос, Рич, — тихо, но внятно промолвила Кристина. — Самым наглым образом. Интересно, какие планы она при этом вынашивала?
Нэнси выхватила у Рича из рук журнал, чтобы самой увидеть то, что так поразило его.
— Боже правый, — она была в полном смятении. — Не представляю, зачем ей это понадобилось.
— Никто не представляет, — с торжествующим видом заметила Кристина, глаза которой плотоядно блестели.
Нэнси повернулась к ней.
— Прошу тебя, оставь нас вдвоем. Похоже, ты сделала свое дело.
— Прекрасно!
Кристина развернулась и вышла из комнаты.
Нэнси с тревогой наблюдала за племянником, словно желая разделить с ним его горе. Сердце ее разрывалось от боли. Взор Рича вдруг сделался холодным, как сталь, лицо словно окаменело. Таким она видела его только в минуты гнева.
— Мне ужасно жаль, что все так получилось, — сказала Нэнси. — Я понимаю, как болезненно бередить старые раны. Думаю, Джин все нам объяснит.
— Не надо ее защищать, Нэнси, — огрызнулся он. — Она заворожила тебя, как, впрочем, и меня, — это лишь доказывает, что Вирджиния куда более опытная актриса, чем можно было предположить. Она за словом в карман не полезет. Заставит поверить во что угодно.
— Не думаю, что она явилась сюда, движимая чувством мести. Ты должен дать ей шанс объясниться.
— По-моему, объяснять в данном случае совершенно нечего. Она обманула мое доверие самым коварным образом — предала мою любовь. — Рич пригвоздил Нэнси ледяным взглядом, от которого у нее перехватило дыхание. — Да, да, не удивляйся. Я любил ее, Нэнси, и уже готов был сделать ее своей женой, невзирая ни на что. Но теперь все кончено — наша любовь не переживет такого непростительного обмана.
С этими словами он зашагал к двери.
— Куда ты? — спросила Нэнси.
— К гостям. Я отсутствую непозволительно долго.
Было уже поздно, когда Вирджиния проснулась. Гости давно разъехались. С минуту, все еще пребывая во власти дурного сна, она не могла справиться с ощущением нереальности происходящего, наконец, события минувшего дня начали принимать в ее сознании более или менее отчетливые очертания. Она вспомнила, как упала с лошади в яму, вспомнила, что именно Кристина скакала за ней след в след, словно нарочно стараясь довести дело до такого исхода. Если так, значит, ненависть и ревность, которыми была движима последняя, оказались сильнее, чем можно было предположить.
Выпростав из-под одеяла руку, Вирджиния осторожно потрогала повязку, которую врач наложил ей на голову. Она вздрогнула: внезапная острая боль пронзила висок. Она вспомнила, что сказал ей врач — что рана неглубокая и скоро заживет. Голова побаливала, но спать ей больше не хотелось. Интересно, подумала она, все ли уже улеглись.
Решив встать и проверить, она надела платье, пригладила волосы и спустилась в холл. Ноги у нее — что неудивительно — были как ватные.
В доме было тихо, и она уже хотела вернуться к себе в комнату, как вдруг ее внимание привлекла полоска света, пробивавшаяся из-под закрытой двери кабинета Рича. При мысли о том, что он еще не ложился, на сердце у нее потеплело, и она, не колеблясь ни секунды, тихонько постучала в дверь и, ничего не подозревая, вошла к нему.
В кабинете горел тусклый свет, Рич с отсутствующим видом сидел за столом. Перед ним стоял графин виски, в руке Рич держал наполовину опорожненный стакан. Он был в том же костюме, в котором она видела его на охоте, если не считать розового сюртука — он висел на спинке стула. На одежде засохла грязь, шелковый шарф был развязан и свободно висел у него на шее.
Вирджиния уже хотела подойти к нему, когда он поднял голову, и что-то в его взгляде — какая-то холодная отрешенность, отчужденность — остановило ее. Улыбка мгновенно слетела с ее губ. Волосы Рича растрепались, он смотрел на нее усталым, исподлобья, тяжелым от выпитого виски взглядом.
Когда Рич увидел в дверях кабинета Вирджинию — само очарование молодости, несмотря на повязку на голове, — у него защемило сердце. Волнение стеснило грудь. С тех пор, как Нэнси сообщила ему, что Вирджиния упала с лошади — и позже, когда узнал ее подлинное имя, — Рича терзали самые противоречивые чувства, и он с трудом сдерживал себя, чтобы не броситься к ней. Только благодаря Нэнси и собственному гневу он не сделал этого.
Гнев охватил Рича сразу, как только он узнал о ее обмане, и этот гнев нарастал с каждой минутой, грозя выплеснуться наружу. Одна мысль о Вирджинии приводила его в бешенство. Он отставил в сторону стакан с виски и поднялся, грозно нависая над столом. От его фигуры на стену легла длинная зловещая тень. Губы его скривились в улыбке, которая, впрочем, не предвещала ничего доброго, поскольку глаза его оставались холодными, они словно говорили о том, что он не собирается уступать ее чарам.
— Войдите, — промолвил он приказным тоном, впрочем, бесстрастным, лишенным малейшего намека на участие. — И закройте за собой дверь.
Вирджиния вся затрепетала, удрученная произошедшей в нем разительной переменой. Человек, который теперь стоял перед ней, был не тот, каким она его знала до сих пор. Этого незнакомца она начинала бояться. Сердце ее сжалось в тревожном предчувствии.
Рич оперся сжатыми в кулаки ладонями о стол и подался вперед.
— Я же сказал, войдите.
Вирджиния покорно закрыла за собой дверь и подошла к столу.
— Я слышал, у вас сегодня случилось несчастье — сожалею, — холодно проронил Рич. — Впрочем, рад, что вы, судя по вашему виду, чувствуете себя хорошо.
— Да… благодарю вас, — пролепетала Вирджиния. — Что-нибудь… не так?
— Раз уж вы спрашиваете, то да. Что-то не так, мисс Китс, или я должен обращаться к вам мисс Спенсер-Китс? Вирджиния Спенсер-Китс. — Он говорил медленно, акцентируя каждое слово, и от слов его веяло ледяным холодом.
Пораженная Вирджиния на мгновение лишилась дара речи. Такого она не ожидала. Впрочем — как знать? — может, оно и к лучшему, что ему наконец стало известно ее настоящее имя. И все же это никак не могло служить оправданием той откровенной враждебности, с которой он встретил ее.
— Итак, как прикажете вас называть?
— Как вам будет угодно, — глухо ответила Вирджиния.
У нее внезапно закружилась голова, и она судорожно схватилась за спинку стула, чтобы не упасть.
