послезавтра, хоть всю жизнь — при дневном свете. Но если, напротив, дело для вас очень важное и нужно найти Блэка Вулкана сейчас, в темноте, то я мог бы использовать свои монеты и подкупить кое-кого, кто может вам помочь. Или могу заставить поискать его одну из моих ночных подруг…
Совы запрыгали на своих насестах, обрадовавшись этим словам. Одна их них даже принялась клевать связку ключей, и они забренчали.
Джейсон улыбнулся:
— Они похожи на сов из Дома с зеркальной крышей.
— Что ты сказал? — спросил Бальтазар.
— Ничего, — вмешалась Джулия. — Так или иначе, мы считаем, что…
— Я видел таких же сов, как ваши, в доме одного друга, — всё-таки пояснил Джейсон, рассердившись, что сестра всё время перебивает его. — Вернее, это не столько наш друг, сколько друг того человека, которого мы ищем. Это часовщик по имени Питер Дедалус.
Бальтазар нахмурился:
— Человечек очень низкого роста… с двумя железными ободками возле глаз… Вроде вот этих? — Он пошарил на столе и извлёк из груды ключей круглые очки, точно такие, какие носил часовщик из Килморской бухты.
— Очки Питера Дедалуса! — с волнением сказал Джейсон.
Ответ Бальтазара прогремел так оглушительно, что ребята даже попятились.
— Да что вы говорите! — вскричал гигант. — Вы знаете брата Петра! С ума сойти можно! Да вы только посмотрите, что мы с ним придумали… — Он подхватил со стола тонкую, чем-то смазанную цепочку, пропустил её в прорезь головки одного из ключей и дёрнул, отчего ключ сначала упал на середину стола, а потом взлетел в снопе искр и вылетел из помещения наружу.
Изумлению ребят не было предела.
Бальтазар усмехнулся:
— Ему достаточно нескольких мгновений, чтобы набрать скорость, после чего… вот видите — он возвращается!
И действительно, ключ вновь появился под потолком в переплетении цепей, похожем на паутину, отчего они зазвенели. Тут же пришли в движение какие-то механизмы, и ключ, пробравшись между цепями, спокойно повис на одном из гвоздей на стене.
— Автоматический распределитель ключей, который изобрёл брат Пётр! — прогремел Бальтазар. — И который старательно изготовил Бальтазар, Чёрный Висячий Замок.
Джейсон и Джулия обменялись выразительными взглядами. Бесспорно, это непонятное хитроумное устройство мог создать только Питер — и никто иной.
Видя, какой оборот принимает разговор, Дагоберто радостно потёр руки, а Бальтазар, напротив, вдруг помрачнел и указал на небольшой сейф возле стола.
— Подождите-ка, а может, вы пришли сюда, — заговорил он, — чтобы получить последний взнос?
Близнецы переглянулись.
— Последний взнос? — удивился Джейсон.
— Нет, нет! Ничего такого мы не собираемся делать… — добавила Джулия.
Бальтазар явно повеселел:
— А… вот и хорошо! Ну, так как поживает старина Питер? И ещё… Подождите… Как звали его друга, ну, того, что носил смешную шапку с белым якорем?
— И с повязкой на глазу? — прибавил Джейсон, имея в виду Леонардо Минаксо.
Бальтазар покачал головой:
— Нет, насколько я помню, у него не было никакой повязки на глазу. Но так много времени прошло с тех пор, как мы виделись, что вы вполне могли бы оказаться их детьми! А вот, вспомнил! Улисс! Да, его звали Улисс. Может, и его знаете?
ГЛАВА 6
СТАРИННАЯ ФОТОГРАФИЯ
На рамочке имелась позолоченная этикетка. И на ней надпись: «Урсус Марриет». На снимке широко улыбался молодой человек, аккуратно причёсанный, в обычном пиджаке, с простым галстуком и в тёмных брюках.
Такой костюм как нельзя лучше подходил для праздника по случаю назначения директором школы в Килморской бухте.
Глядя на снимок и надпись под ним, Урсус Марриет вздохнул — уж очень тяжёлое и необычное у него имя.
«Я не хотел, конечно, чтобы мой сын стал каким-нибудь Джоном Смитом, как множество других… — вспомнил он слова отца. — Я не сомневался, что он станет важной фигурой».
А для того, чтобы стать важной фигурой, необходимо иметь особое имя, непохожее на другие.
Шестидесятилетний Урсус Марриет откинулся на спинку кожаного кресла и, повертев в пальцах остро отточенный карандаш, окинул взглядом другие выцветшие снимки, лежавшие на письменном столе и висевшие на стенах.
Вот его кабинет, какой и должен быть у важной фигуры. Вот его имя на дипломе в рамке, начертанное красивым готическим шрифтом.
Как давно это было? Десять лет назад? Двенадцать? Двадцать?
Он уже и не помнил. Урсус грустно улыбнулся и бросил карандаш на стол. Потом, хрустнув всеми суставами, сильно потянулся, зевнул, прикрыв рот рукой, и почувствовал не только усталость, но и удовлетворение.
Сегодня он провёл в школе весь день, решив наконец навести порядок в картотеке с личными делами преподавателей и учебными программами. Перебирая бумаги и пыльные папки, он даже не заметил, как наступил вечер. И теперь, когда уже стемнело, собрался покинуть свой кабинет и отправиться поужинать в тратторию «Находчивый путешественник».
А потом?
Потом он мог бы позвонить доктору Боуэну и, может быть, перекинуться с ним в карты. Или отправиться домой, чтобы отдохнуть. Если, конечно, можно отдохнуть в этом огромном, словно казарма, доме, где он жил один.
При мысли обо всех этих комнатах с закрытыми ставнями и коридорах, которые его мать велела выложить бежевым мрамором, где эхом отдавались его шаги, о гудящих трубах в ванной, где из-за недостатка давления нельзя принять нормальный душ, у него сразу же портилось настроение.
Вот потому-то Урсус Марриет и любил задерживаться в своём кабинете дольше положенного времени.
Он отодвинулся вместе с креслом, взгляд его упал на верхний ящик письменного стола. Директор школы достал оттуда коробку с нарисованным на крышке скарабеем, в которую сложил вещи, отобранные у близнецов Кавенант.
Он посмотрел на вещи с грустным любопытством, задержал взгляд на полуобгоревшей фотографии и с удивлением подумал: «Откуда у этого одиннадцатилетнего мальчика оказался в кармане такой снимок?»
На нём он узнал часовщика Питера Дедалуса и гиганта Леонардо Минаксо, ещё до того случая с акулой.
Возможно, стоял рядом с ним ещё кто-то, но край снимка обгорел.
— Питер и Леонардо… — проговорил директор. — Мои старые школьные товарищи!
Он поднёс снимок к лампе, и тут его заинтересовала одна деталь. Желая рассмотреть ее получше, он достал большую лупу и принялся изучать Леонардо Минаксо, то приближая, то удаляя лупу, чтобы добиться
