Знаете, почему так происходит?
— Но, профессор! Этому же учат в школе! Законы свободного падения! Что быстрее падает к земле в безвоздушном вакууме: перо или металлический шар?
— Правильно, Йенсен! — Профессор Бёрнс кажется совершенно забыл об отчаянной ситуации, в которой они находятся. Он в восторге. Извержение лунного вулкана для него, как для ученого, особенное событие. Он знает, что вопрос, является ли Луна совершенно остывшим небесным телом, все еще занимает астрономов Земли. Около тридцати лет назад один советский астроном впервые наблюдал взрыв на Луне, и это пошатнуло устоявшуюся гипотезу об остывшем спутнике. Но в научных кругах эти наблюдения подвергались сомнению. Сегодня Бёрнс стал свидетелем такого природного процесса.
— Правильно, — повторяет он. — Хотя ускорение при падении составляет здесь всего 1,66 и не как на Земле 9,81 метров в секунду, но все же поднявшаяся пыль не может затем парить в безвоздушном пространстве, она должна падать на землю так же быстро как низвергаемые обломки снова падают на землю.
Бомбардировка падающих камней усилилась. Космонавты снова и снова наблюдают из своей герметической кабины устремляющиеся вверх фонтаны пыли. Но все удары приходятся по меньшей мере на двести метров от них. Подземный гул усиливается. Кабина качается в ритме толчков. Профессор не может оторваться от иллюминатора. Он не может оторваться от зрелища. Желтовато светящаяся, сильно разрушенная скала, которая возвышается в небо, усыпанное звездами, которая придает задний фон, похожий на кулисы, природному явлению которое своим безмолвием и неистовой силой вызывает страх перед неведомым.
— Сорок девять — пятьдесят — пятьдесят один, — бормочет профессор. — При среднем весе в двести килограмм в минуту падает десять тонн обломков. Слыханное ли дело! Это позволяет сделать вывод о сильном вулканизме. — Нильс, послушайте, мы должны сообщить о наших наблюдениях на Землю! — Он хватает репортера за руку. — Это научное событие первого ранга!
— Которое в нашем положении утешает хотя бы малость, — сухо замечает Нильс.
Но профессор Бёрнс уже начинает выводить каракулями текст на листе бумаги.
— Лучше еще раз проверьте наш запас кислорода, профессор, — говорит Нильс, прежде чем садится за рацию и начинает передавать.
Справившись с этим, он смотрит на профессора сидящего без движения на полу рядом с кислородными баллонами. Его поза выражает глубокое разочарование.
— Что такое, профессор?
Потрясающее зрелище извержения вулкана заставило Бёрнса забыть об их нелегком положении — тем сильнее его сейчас поверг в шок результат проверки.
— На семнадцать-восемнадцать часов еще хватит.
Семнадцать часов! Если на Земле до сих пор все еще не начались приготовления, они безнадежно пропали. Ужасная уверенность ненадолго парализует обоих. Репортер первым берет себя в руки.
— Я буду продолжать передавать сообщения, профессор! А вы садитесь за приемник и еще раз пройдитесь по всем волнам. И если ничего не изменится, мы возьмем с собой хотя бы уверенность, что мы сообщали наши наблюдения на Землю до последнего вздоха. Наш опыт будет полезен для всех, кто придет после нас. Мы первопроходцы. Разве это не что-то? Выше голову, профессор! Семнадцать часов — куча времени.
Пока Нильс передает, в его голове беспрестанно кружатся мысли. Должен же быть выход! Должен! Если бы здесь была вода, ее можно было бы разложить с помощью солнечных батарей и добыть таким образом кислород. Но воды нет. Там, где нет атмосферы, нет давления — а без давления нет и воды. Насколько он знает. Вдруг ему в голову приходит идея: хлорсодержащие водоросли!
— Профессор, разве вы не говорили, что эти водоросли, которые я нашел в кратере, сильные окислители?
Профессор отвлекается от своей работы. Рвение, с которым говорит Нильс, вселяет в него надежду.
— Это так, Нильс. Но…
Репортер обрывает его на полуслове.
— Тогда там внизу должно скопиться большое количество кислорода. Это могло бы решить проблему! Мы могли бы спуститься в кратер и могли бы оставаться там неделями. Пока не прибудет помощь.
Предложение повергает профессора Бёрнса в шок. Хлорсодержащие водоросли! Правильно. В кратере должны находиться большие запасы кислорода. Даже если спуск будет опасным, он удастся. Запаса продуктов достаточно. Бёрнс все еще не может поверить, что это возможно спасение, или, по меньшей мере, выигрыш во времени.
— Нильс, — говорит он, — Если бы это было возможно! Но мы сначала все спокойно обдумаем! — Бёрнс ученый, и поэтому критичен. — Как вы хотите вдыхать кислород? — обращается он к Нильсу.
Когда он обращается с этим вопросом к Нильсу, он уже знает, что они попали в тупик.
— Но это будет нетрудно, профессор. Мы откроем вентиль на скафандре и закачаем кислород.
— Так не получится, Нильс! У газа, скопившегося в кратере, давление — самое большее одна десятая атмосферы. Царящее в скафандре, жизненнонеобходимое для нас давление атмосферы сделало бы невозможным вдыхание воздуха. Напротив: он даже улетучится, и тогда мы бы погибли!
— Но мы могли бы наполнить баллоны с газом!
— Для этого нам нужен компрессор. У нас его нет.
В кабине снова царит молчание. Каждый занят своими мыслями. И уже почти кажется, что все возможности уже исчерпаны. Им остается лишь надежда, что Земля услышала их зов о помощи.
Профессор Бёрнс механически вращает регулятор приемника. Одновременно оба вздрагивают. Что это? Из динамика исходят звуки, тихо, почти пища. Космонавтов охватило волнение. Земля отвечает! Затаив дыхание, они прислушиваются. Нильс записывает.
«Говорит Совет космонавтики. Мы вызываем Нильса Йенсена и профессора Бёрнса. Отзовитесь! Через пять минут мы снова выйдем на связь. Говорит Совет космонавтики. Мы вызываем …» и затем тот же текст. Их глаза излучают радость. Они сразу чувствуют себя в безопасности. С ними связалась Земля! Они не одиноки! Несколько тысяч человек в заботе о них.
Нильс уже сидит у передатчика.
— Земля! Земля! Говорит Нильс Йенсен. Только что услышали ваш вызов в первый раз. Мы рады. Наконец-то, подан сигнал. Ждем дальнейших сообщений.
Как все же тянутся минуты! Наконец-то приемник начинает работать. В то время как Нильс с напряженным вниманием переводит знаки в нормальный шрифт, профессор Бёрнс подглядывает у него из- за плеча.
— Говорит совет по космонавтике. Мы приветствуем отважных лунных космонавтов! Приняли все ваши передачи. Экспедиция Лунник стартовала на Луну. Посадка у автоматической станции будет произведена через двадцать часов. Поберегите кислород! Не двигайтесь, дышите ровно, спокойно.
— Все! — говорит профессор Бёрнс и подразумевает под этим не только неожиданно замолчавший приемник. Все, затихла и последняя надежда на спасение! В его глазах погас огонек радости. Помощь, которую посылает им Земля, опоздает — на три часа. Маленький, тщедушный человек на пределе своих сил. С ужасным, непрекращающимся уже в течение почти двух земных дней нервным напряжением он больше не может справиться. Его тело сотрясается судорожными всхлипываниями. Посадка Феникса, драка с Шеппардом, спасение Йенсена из кратера и прочие, многократные трудности довели его до предела его физических и духовных возможностей.
— Нильс, — отчаянно кричит он, — закончатся когда-нибудь эти проклятые мучения? Лунник не мог вылететь раньше? Скажите же что-нибудь!
В уголке рта Нильса Йенсена играет успокаивающая улыбка. По крайней мере по отношению к профессору он должен быть спокойным и собранным, несмотря на то, что известие потрясло и его. Оно означает конец. Самое позднее через семнадцать часов истечет последняя капля кислорода из баллонов! Но семнадцать часов — долгий срок, если его правильно использовать. Они должны выиграть время, всего три часа! Прежде всего он должен успокоить профессора и усилить его желание жить. Один в поле не воин!
