километров от Космос-1. Лишь только перед мерцающим земным шаром нечетко видно станцию.
— Твой третий полет на Луну, не правда ли, Петр? — нарушает молчание Марсель.
— Это так, но только вторая посадка! — говорит Петр. — Виток был лишь попыткой, которая предшествовала посадке, которая была произведена через год. Тогда уже действовали обе автоматические станции. Третья, с герметической кабиной, была запущена позже. Она должна была служить последующим экспедициям в качестве разведочной машины.
— А сегодня она уже спасла двух людей, еще до того, как смогла стартовать вторая экспедиция, — добавляет Марсель.
— Если бы кто-нибудь тогда мог знать! — задумчиво говорит Петр. — Тогда бы позаботились о большем запасе кислорода, и они могли бы дождаться прибытия Луны. А так нам еще остается два-три часа времени после посадки, чтобы найти их. Если мы не найдем их за это время…
Петр Кузьмин не договаривает предложение до конца.
— Надеюсь, им не придет в голову мысль отправиться на разведку на луноходе. Если нам придется их искать, тогда конечно…
Марсель тоже не решается произнести вслух, что было бы тогда.
Они знают, что взяли на себя выполнение трудного задания. Лунник-12 в настоящий момент был единственным космическим кораблем, готовым к старту. Новая серия пяти других Лунников еще только находилась на завершающей стадии монтажа; они были предусмотрены для планомерного сообщения между будущей космической станцией Луна и Космос-1, а Лунник-12, у которого был меньший радиус действия и который был относительно медленным, затем должен был служить для обучения будущих космических пилотов. Все же совет решил использовать для акции спасения Лунник-12, потому что ракета согласно всем расчетам должна была бы прибыть на Луну вовремя, даже с запасом в три часа, в то время как на «Луне» еще не был установлен радар и поспешный старт мог бы поставить под сомнение удачный исход экспедиции и подвергнуть угрозе ее участников.
Космонавты в кабине привыкли к подавляющей тишине смертельной тоске космоса. Когда они смотрят через иллюминатор в темноту, им кажется, что корабль парит в бесконечности Вселенной без движения. Не чувствуется ни малейшей вибрации корпуса ракеты, потому что двигатели разогнали Лунник до необходимой скорости и уже автоматически отключились.
— Поймай немного музыки с Земли, Марсель! — говорит Петр. И Марсель склоняется над приемником.
Голос московского диктора звучит из динамика. Эти слова космонавты воспринимают как приветствие в их одиночестве. Они больше не одни, они слышат, что вся Земля следит за их полетом с напряжением и участием.
— Лунник-12 стартовал с космической станции Космос-1, — сообщает диктор.
— Он имеет в виду нас, — радостно шепчет Марсель.
— Лунник-12 совершит посадку на Луне сегодня ночью в ноль часов пятнадцать минут. До этого часа еще не удалось установить связь с Нильсом Йенсеном и профессором Бёрнсом. Все же из последних сигналов репортера можно сделать вывод, что они живы и здоровы.
Голос диктора становится тише и, в конце концов, пропадает в помехах.
— Земля уходит под нас, — говорит Петр, — но станцию еще должно быть слышно.
— И видно, — добавляет Марсель.
— Да, правильно, об этом я не подумал.
Марсель уже установил телемост. Радиоцентр Космос-1 вещает для космонавтов специальную передачу. Особенно друзей удивляет, когда они еще раз переживают недавно произведенный старт.
— И это тоже похоже на нашего Василия, повелителя волн, — смеется Петр. — Новый метод магнитной записи! Ты еще не знаешь о нем? — спрашивает его Марсель. — Он основан на том же принципе, что и запись звука.
Время проходит за контролем аппаратуры и сообщениями на станцию.
Прошел час с тех пор, как Марсель принял сигналы Морзе от Нильса Йенсена в первый раз. Это последний отчаянный зов, который репортер направляет в эфир. Радостное настроение мигом пропадает у обоих.
Петр Кузьмин смотрит на часы.
— Семнадцать часов они еще продержатся, — говорит он вполголоса, — длительность полета от Космос-1 до Луны двадцать один час. Один прошел, значит еще двадцать часов. Это значит…
— … что мы прибудем на три часа позже, — дополняет француз.
Они переглядываются. На мгновение наступает тишина. Может, их действия напрасны?
В голове Петра проносятся мысли. Нужно увеличить скорость Лунника! Но это означает, что они больше не смогут взлететь без чужой помощи. Расход топлива при повышении скорости и при дальнейшем торможении израсходует большую часть запаса, необходимого для обратного полета. Вероятность того, что они потерпят кораблекрушение очень большая. Возможно Петр рискнул бы, если бы он был один, но он несет ответственность и за вторую человеческую жизнь, за Марселя. Его взгляд изучающе падает на товарища. Тот спокойно смотрит на него.
— Да, — говорит Марсель, словно прочел мысли Петра, — Мы должны увеличить скорость.
— Ты знаешь, что это значит?
— Я знаю это, — отвечает Марсель.
— Мы больше не вернемся. Мы можем разбиться. Мы…
— У нас есть запас кислорода на восемь дней и генератор воздуха здесь в кабине. Или ты думаешь, что я сейчас поверну назад, только потому, что хочу спасти свою шкуру?
Петр Кузьмин протягивает руку товарищу. Они оба знают, что они связываются с величайшим риском в своей жизни. Но они не медлят ни секунды.
— Сообщи профессору Козлову! — говорит Петр. — Я сделаю необходимые расчеты.
На экране появляется профессор. Его лицо серьезное.
— Вы уже знаете об этом, профессор? — спрашивает Кузьмин.
— Мы получили ту же передачу, что и вы. Должно быть, в расчеты из первых сообщений от Нильса Йенсена, на которых мы основывали наши расчеты для полета Лунника-12, закралась ошибка. Все же вы продолжите полет. Возможно также то, что Йенсен ошибся при последних расчетах своего запаса кислорода. Правда, это довольно слабая надежда для нас! Мы сами сделали все возможное и, к сожалению, ничего не можем изменить!
— Мы можем изменить это, — кричит Петр, — Я увеличу скорость.
Голос профессора становится на тон выше.
— Вы этого не сделаете! Совет не даст на это разрешение.
— Я сделаю это и без разрешения.
— Вы нарушаете дисциплину, товарищ Кузьмин. — Он указывает на лист бумаги, который лежит перед ним на столе. — Я только что рассчитал возможности. Вы должны ускориться на два километра в секунду, этого будет достаточно. Но тогда вы больше не вернетесь. Девяносто процентов вероятности того, что вы потерпите катастрофу. Будьте благоразумны, Петр! Вы оба наши самые опытные космические пилоты. Вы должны сохранить себя для общества.
— Я должен спасти двух человек.
— Их больше не спасти.
— Посмотрим.
— Приказ Совета гласит придерживаться расчетной скорости.
— Я не намерен еще и играть роль гробовщика, — вспыляет Кузьмин. — Я отказываюсь выполнять этот приказ.
— Петр, — тихо говорит профессор, — как хорошо я тебя понимаю! — Его глаза смотрят с нежностью и одновременно грустно. — Удачи вам обоим!
Экран гаснет. Петр задумчиво сидит в кресле. Последние слова профессора потрясли его, но они действительно прозвучали как прощание. Было ли их намерение действительно настолько безнадежным? Он любит этого старика, который был ему хорошим учителем, и догадывается, как тяжело ему было скрыть свое пылкое сердце за трезвомыслящим разумом. А если им обоим не суждено вернуться? Тогда действительно
