Бледное пламя

Свет — милосерден, тень — нежна была.
Мы сделали латынь; стеною строгой
С моей флюоресцентною берлогой
Разлучена, она читает в спальне;
Ты — в кабинете, в дали дважды дальней.
Мне слышен разговор: 'Мам, что за штука
Вестальи?' — 'Как?' — 'Вес талии'. Ни звука.

Потом ответ твой сдержанный, и снова:
370: 'Предвечный, мам?' — ну, тут-то ты готова
И добавляешь: 'Мандаринку съешь?' —
'Нет. Да. А преисподняя?' — И в брешь
Молчания врываюсь я, как зверь,
Ответ задорно рявкая сквозь дверь.

Неважно, что читала, — некий всхлип
Поэзии^{58} новейшей. Скользкий тип,
Их лектор, называл те вирши^{59} 'плачем
Чаруйной дрожи', — что все это значит,
Не знал никто. По комнатам своим
380: Разъятые тогда, мы состоим,
Как в триптихе или в трехактной драме,
Где явленное раз живет веками.

Надеялась ли? — Да, в глуби глубин.

В те дни я кончил книгу^{60}. Дженни Дин^{61},
Моя типистка, способом избитым
Ее свести решила с братом Питом.
Друг Джейн, их усадив в автомобиль,
Повез в гавайский бар за двадцать миль.
А Пит подсел в Нью-Вае, в половине
390: Девятого. Дорога слепла в стыни.
Уж бар нашли, внезапно Питер Дин
Себя ударив в лоб, вскричал: кретин!
Забыл о встрече с другом: друг в тюрьму
Посажен будет, если он ему...
Et cetera[2]. Участия полна,
Она кивала. Пит исчез. Она
Еще немного у фанерных кружев
Помедлила (неон рябил по лужам)
И молвила: 'Мне третьей быть неловко.
400: Вернусь домой'. Друзья на остановку
Ее свели. Но в довершенье бед
Она зачем-то вышла в Лоханхед.

Ты справилась с запястьем: 'Восемь тридцать.
Включу'. (Тут время начало двоиться.)^{62}
Экран чуть дрогнул, раскрывая поры.
Едва ее увидев, страшным взором
Пронзил он насмерть горе-сваху Джейн.
Рука злодея^{63} из Флориды в Мэн
Пускала стрелы эолийских смут.
410: Сказала ты: 'Вот-вот квартет зануд
(Три критика, пиит) начнет решать
Судьбу стиха в канале номер пять'.
Там нимфа в пируэте^{64} свой весенний
Обряд свершает, преклонив колени
Пред алтарем в лесу, на коем в ряд
Предметы туалетные стоят.
Я к гранкам поднялся наверх и слышал,
Как ветер вертит камушки на крыше.
'Зри, в пляс — слепец, поет увечна голь'.
420: Здесь пошлый тон эпохи злобной столь
Отчетлив^{65}... А потом твой зов веселый,
Мой пересмешник, долетел из холла.
Поспел я чаем удоволить жажду
И почестей вкусить непрочных: дважды
Я назван был, за Фростом, как всегда
(Один, но скользкий шаг)^{66}.
'Вот в чем беда:
Коль к ночи денег не получит он...
Не против вы? Я б рейсом на Экстон...'