Мне ведомо влечение твое, Мне сладко излечение твое». И вот Меджнун весь день в пыли бредет, Но длится долгий день, как целый год. И вот заходит солнце. День потух. К становищу погнал стада пастух, Потом баранью шкуру показал: «Накинь ее на плечи, — он сказал, — Войди в нее, Меджнун, согни свой стан И стань четвероногим, как баран, И буду в стаде я тебя пасти, — Такого случая не упусти. Узнай: как солнце озаряет мир В созвездье Овна, так и твой кумир, Играя и резвясь в кругу подруг, Сюда приходит, на зеленый луг, Чтобы взглянуть, как мы доим овец, Блеснуть, как солнце, для простых сердец, Дойдет она до головы твоей, — Тогда на пери бросить взгляд сумей!» И вот Меджнун — таков его удел — Баранью шкуру на себя надел, И весь вошел в нее, согнув свой стан, — И стал четвероногим, как баран. И вот встает становище вдали, И вот бежит с подругами Лейли, — Так в ореоле звезд блестит луна. Она тоской великою полна, Огонь разлуки щеки ей ожег, — Покрыл румянец кожу нежных щек. И лепесток — лицо ее: оно Росой кровавых слез напоено. И локон уподобился метле: Смятенья пыль развеял по земле. Смятение сурьмит ее глаза, В них блещет молния, шумит гроза, Печали черный дым клубится там, Ресница каждая — убийца там! Разумного сожжет ее краса, Безумного убьет ее гроза. Воистину красавица она: Все гибнет, лишь появится она. Ей пери позавидовать могли б!.. Ее Меджнун увидел — и погиб. Такой издал он исступленный вздох, Что небо задрожало, мир оглох! Среди баранов он упал в пыли, — Как будто на закланье повели. Забывшись, он заплакал, и тогда
