Ей, косами пленявшей, довелосьСтать пленницею собственных волос…Злодейство это было свершеноВ тот миг, когда и ярость и виноБахрама ослепили. ДотемнаОт ярости хмелел он и вина.Наутро, встав с тяжелой головой,Наполнить приказал он кубок свой.Спросил, опохмелившись, царь царей:«Где та луна, что мне всего милей?»Он сам забыл о том, что совершил!Один из приближенных доложилО том, какое зло произошло.И ужаснуло шаха это зло,И светлый день померк в его очах.И помраченным сердцем понял шах,Что резкий ветер ярости слепойЗабушевал, что собственной рукойОн обезглавлен. И сказал Бахрам:«Сейчас в пустыню я помчусь и самИз края в край на поиски пойду,Найду свою красавицу, найду,Паду к ногам, когда она жива,Умру я сам, когда она мертва!»Однако честь венца, престол и властьК ее ногам не позволяли пасть,На это дело разум восставал,Бахраму стыд покоя не давал,Но с разумом любовь боролась в нем,Любви звенел призывный голос в нем.Так мучилась душа меж двух огней, —Скажи: меж двух драконов — муравей!Шах, голову на землю положив,Метался, полумертв и полужив.
Миниатюра из рукописи XV в.
«Семь планет»
5
Достойный смеха более, чем слез,Бахрам себе такой удар нанес,Что без сознанья двое суток был.Когда в себя пришел он, — жуток былИ темен третий день. Войска любвиНа приступ силы двинули свои,Вступила в крепость мстительная рать,Державу сердца стала разорять.С избытком сердце утолило страсть,
