шерифа.
— Где это сказано, что два разных человека не могут выдвинуть два разных обвинения, а?
Де Ревелль молчал. Он не знал, что отвечать.
— Коронер предложил, чтобы мы пришли к вам. Он сказал, что я должен выдвинуть против Фитцосберна обвинение в убийстве, хотя мне нужна не денежная компенсация, а его жизнь.
Ричард мысленно проклял своего зятя за то, что тот прислал к нему этих непрошеных гостей, которых он не мог послать куда подальше, а обязан был оказать им всевозможное почтение, если хотел сохранить свою должность. — Вы видели сегодня вечером Джона де Вулфа? — спросил он.
— Не просто видели, а дрались с ним, — пробурчал Хью Феррарс. — И он обезглавил управляющего де Курси за наши бесчинства.
Ричард тяжело опустился за свой стол. Это было уже слишком для человека, которого разбудили пять минут назад.
Поведав всю историю, они вновь вернулись к своему ультиматуму.
— Я хочу, чтобы Фитцосберна арестовали и посадили в тюрьму, пока не состоится суд графства по моей апелляции, — потребовал де Курси.
— А я хочу, чтобы его арестовали но обвинению в убийстве и чтобы он предстал перед судом. Он может выбирать между поединком или повешением, мне все равно, — почти крича, заявил Гай Феррарс.
— Для этого потребуется постановление жюри коронера, — возразил Ричард.
— В чем проблема? Дознание, которое провел де Вулф, было одной видимостью. В тот момент он не знал, ни как умерла Адель, ни кто повинен в ее смерти. Поэтому он имеет право снова возобновить свое расследование, а жюри может предать эту свинью в руки правосудия.
Хью наконец освободился из объятий своего сквайра.
— А я говорю, перерезать этому негодяю глотку! Быстрее и надежнее, чем вся эта болтовня о законности.
Его отец не обращал на него внимания.
— Я хочу, чтобы его арестовали, де Ревелль. Я больше не желаю слышать никаких возражений, если вы хотите оставаться шерифом этого графства.
Де Курси энергично кивнул головой.
— Самое меньшее, он должен предстать перед судом и дать ответ о своих деяниях. Сделать это можно завтра, не откладывая.
Гай Феррарс выразил свое согласие.
— Итак, мы хотим, чтобы его арестовали нынче же ночью.
Де Ревелль уставился на них.
— Сегодня вечером? Невозможно!
— Почему нет? До полуночи еще далеко. Или администрация этого графства в темноте не функционирует? — с сарказмом поинтересовался де Курси.
Шериф воззвал к их рассудку.
— Какой смысл будить наших стражников, заставлять их отправляться за Фитцосберном, а потом волочь его сюда в такой поздний час? Ему некуда деться из запертого города. Да и с чего бы? Ему же ничего не известно о вашем желании арестовать его. Это вполне можно сделать и утром.
Они спорили еще некоторое время, справедливо подозревая шерифа в том, что тот по-прежнему намеревается защитить своего серебряных дел мастера. В конце концов они согласились, что несколько часов ничего не изменят, как только Ричард пообещал, что с первым лучом солнца отправит стражников арестовать Фитцосберна, чтобы он предстал перед судом графства, заседание которого открывалось в девятом часу утра.
Со вздохом облегчения де Ревелль смотрел, как двое знатных господ покидают его кабинет, а за ними сквайр с трудом тащит полупьяного Хью. Пошатываясь, он вернулся в спальню и скинул с себя верхнюю одежду, проклиная Фитцосберна, своего зятя и всех, кто еще оказался замешанным в эту историю.
Дрожа от холода, он забрался под одеяло и прижался к своей супруге в надежде согреться.
— Господи, женщина, — пробормотал он, — твои ноги так же холодны, как и твое сердце.
Глава семнадцатая,
Зал собрания графства размещался во внутреннем дворе Рогмонта — простое, незамысловатое здание, крытое каменными плитами. Зал был огромным, никак не меньше амбара, с широкими дверями с одной стороны. Внутри было пусто и голо, если не считать деревянной платформы на возвышении у одной стены. На ней стояли скамейки и табуреты для официальных лиц, клерков и прочих помощников и наблюдателей, которые присутствовали на заседаниях. В те редкие дни, когда здесь появлялся Королевский суд, зал прихорашивался, для судей приносили стулья с высокими спинками, а по стенам и над помостом развешивали стяги и драпировки.
Свидетели, члены жюри, обвиняемые, стражники и зрители толпились вперемешку на утоптанном земляном полу, и нынешним утром их было больше, чем всегда. Все нетерпеливо ожидали начала заседания.
Обычно Габриэль, сержант-пристав, строевым шагом проходил через зал из главной башни замка, а за ним следовали Ральф Морин, констебль, потом шериф и коронер; замыкали процессию священник и несколько клерков. Но нынче утром они не появлялись, хотя колокол собора уже давно пробил девять часов.
Все они оставались в главной башне и горячо спорили с другими горожанами.
— Ну, и где же он, де Ревелль? Вашим обещаниям нельзя верить! — возмущенно воскликнул лорд Феррарс, покраснев от гнева и расхаживая взад-вперед по комнате.
— Прошлой ночью мы требовали, чтобы вы арестовали его немедленно, А теперь этот дьявол сбежал! — кричал Реджинальд де Курси.
Ричард попытался укротить надвигающуюся грозу.
— Он может находиться где-нибудь в городе: если его нет дома, это еще не значит, что он сбежал, — взмолился он. С этими словами он повернулся к констеблю замка, пытаясь, как обычно, свалить свою вину на другого. — Это вы виноваты, Морин, именно вы посылали людей арестовать Фитцосберна,
Огромный констебль, с раздвоенной седой бородой и большими усами, выглядел весьма внушительно, и его не так-то легко было испугать недовольством непосредственного начальника.
— Я сделал в точности так, как вы сказали, шериф, — ровным голосом ответил он. — На рассвете вы отдали распоряжение послать стражников за ним, чтобы арестовать. Тогда я впервые услышал об этом деле. Ни я, ни мои люди не виноваты в том, что его не оказалось на месте.
Но де Ревелль не собирался сдаваться так легко.
— А почему это вы не смогли найти Фитцосберна, а? Вы хорошо искали?
Габриэль встал по стойке «смирно» и невозмутимо ответил:
— Дверь была заперта, сэр. Мы принялись стучать в нее, и наконец вышел старый повар-слуга. Он сказал, что дома никого нет. Оба подмастерья сидят в тюрьме, а его хозяин, по словам старика, ушел накануне вечером.
— Куда?
— Он сказал, что не знает и что никогда не задавал хозяину подобных вопросов. Его хозяин тепло оделся и нес в руках большой баул, в котором, как он думает, хранились деньги и серебро.
— И больше в доме никого не было? — требовательно спросил Феррарс.
— Ни души, сэр. Старик сказал, что немногим ранее приходила служанка ушедшей жены Фитцосберна, чтобы забрать кое-что из одежды своей госпожи. Его хозяин очень рассердился, но в конце концов позволил ей забрать все, что она хотела.
