— Нет, конечно же ты поймешь. — Найджел примирительно вскинул руки. — Но пойми, мне бы не хотелось, чтобы моя жена слышала подобные вещи. То, что предлагал Билл, попросту не вписывается ни в какие рамки. Поэтому я и считаю, что тебе не стоит об этом рассказывать. В общем, нам лучше больше с ними не встречаться. — Найджел беспомощно замолчал.
— Понятно, — коротко отозвалась Мелинда. — Тема закрыта. Я иду в душ.
Найджел настороженно посмотрел на нее.
— И ты больше не сердишься? — неуверенно спросил он.
— Ну конечно, не сержусь, — с неожиданно мягкой улыбкой отозвалась Мелинда. — Возможно, я не во всем была права. И потом, у нас ведь медовый месяц, стоит ли его портить выяснениями отношений!
Найджел просиял и обнял жену.
— Ты просто прелесть!
— Я знаю. — Мелинда улыбнулась и выскользнула из его объятий.
Найджел, скинув ботинки, с наслаждением вытянулся на диване. Плохого настроения как не бывало. Мелинда вернулась через несколько минут и принялась расчесывать перед зеркалом свои великолепные волосы темного медового оттенка. Полупрозрачный пеньюар свободно и вместе с тем очень соблазнительно облегал ее тонкую талию и женственные бедра. Найджел не мог отвести глаз от жены. Он подошел к Мелинде и, взяв из ее рук расческу, положил ее на туалетный столик.
— Я тебя люблю, — произнес он очень серьезно, и Мелинда внимательно, без улыбки, всмотрелась в его лицо.
— Я тоже люблю тебя, Найджел, — тихо ответила она и, повернувшись, обняла его за шею.
Нет, что бы там ни говорил Билл, любовь Мелинды никогда ему не наскучит. Да пусть Билл катится куда подальше вместе со своей современной и раскованной женой! Джеймс Эдвардсон был тысячу раз прав. Он дал своей дочери прекрасное воспитание, именно в такой атмосфере чистоты и порядочности и может вырасти настоящая женщина, верная спутница жизни.
Невольно Найджел еще крепче прижал к себе Мелинду, ощутив нежное и упругое прикосновение ее груди. Желание вспыхнуло в нем с неожиданной силой. Казалось, до сих пор он еще никогда не стремился так страстно обладать Мелиндой, как сейчас. Отголоски ревности, впервые осознанный страх потери, даже их небольшая размолвка — все это обострило его чувства до предела. Они оба не помнили, как оказались в просторной кровати, лихорадочно освобождаясь от одежды и неловко помогая друг другу.
Они одновременно достигли финала и в изнеможении упали на подушки, не выпуская друг друга из объятий. Мелинда все еще тяжело дышала, глаза ее сияли.
— Тебе хорошо? — Найджел нежно провел рукой по ее растрепавшимся волосам.
Мелинда лишь улыбнулась в ответ и закрыла глаза. В этот миг она была так прекрасна, что у Найджела от непонятной тоски сжалось сердце. Страх потерять Мелинду достиг чудовищных размеров, и Найджел, повинуясь какому-то непонятному порыву, вновь сжал ее в объятиях. Она удивленно открыла глаза и слегка отстранилась.
— Ты меня задушишь, — с улыбкой сказала Мелинда.
Найджел понимал, что сейчас не время обсуждать нынешний неудачный вечер, но все же не смог удержаться от вопроса:
— Ты, правда, не против, если мы переедем в другой отель?
— Конечно, раз ты этого хочешь, — равнодушно отозвалась Мелинда.
— Знаешь, — задумчиво проронил Найджел, — мне иногда кажется, что только в усадьбе «Колокольчики» ты будешь принадлежать мне по-настоящему. Я бы с радостью вернулся туда хоть сейчас. Ведь, правда, у нас с тобой такой чудесный дом среди колокольчиков, качающихся на ветру. Кто еще на свете может похвастаться таким жилищем!
Мелинда немного помолчала, ее лицо теперь казалось грустным.
— Колокольчики не цветут круглый год, — наконец сказала она.
— Жаль, правда? — подхватил Найджел. Мелинда не ответила. Казалось, она задремала.
Следующим утром они действительно переехали в другой отель, тихий и уютный, как и их медовый месяц. А когда это чудесное время закончилось, Найджел и Мелинда с удовольствием вернулись в усадьбу «Колокольчики».
6
Найджел неторопливо направлялся к дому, слегка щурясь на ярком осеннем солнце. Лениво оглядывая лужайку, он вдруг припомнил брошенную вскользь фразу Мелинды. Колокольчики не цветут круглый год, помнится, именно так она отозвалась об усадьбе в ответ на его восторги.
Действительно, теперь невзначай зашедшему гостю было бы трудно понять, почему это место получило такое название. Лиловых цветов уже не было и в помине, а все видимое пространство занимал какой-то декоративный газон изжелта-зеленого цвета, над которым без устали колдовал садовник. Кто его знает, как он умудрялся содержать в идеальном порядке столь гигантские площади.
Когда Найджел в шутку обмолвился об этом своему тестю, тот без улыбки торжественно произнес:
— В положенное время колокольчики вновь вступят в свои права. И так будет всегда.
Найджела немного позабавила эта пафосность, но он был слишком привязан к своему тестю, чтобы осуждать его за безобидное чудачество. Ведь ему так хорошо жилось все эти месяцы в великолепном доме, где он нашел свою единственную настоящую любовь. Если раньше Найджел восхищался Джеймсом Эдвардсоном как ученым, то теперь он видел в нем в первую очередь отца своей жены, самой прекрасной из женщин, когда-либо живших на земле. И бесконечно любимой. Теперь Найджел оценил мудрость, которую проявил Джеймс в воспитании единственной дочери.
Найджел ускорил шаг. У него появилось несколько идей относительно монографии, фактическим соавтором которой был его тесть. Однако сам Джеймс категорически отказался ставить свое имя на обложке будущей книги.
— Это всецело твоя заслуга, Найджел, — возражал он всякий раз. — Дай мне порадоваться, что муж моей дочери достиг такого успеха. — И с насмешливым огоньком в глазах добавлял: — Знаешь, что такое отцовская гордость? С ней ничто не может сравниться. Когда-нибудь узнаешь…
Найджел вздохнул. Он нередко пытался поговорить с Мелиндой о том, что пора бы им подумать о детях, но она всякий раз отмалчивалась или поспешно переводила разговор на другую тему. Была в его жене свойственная ей одной этакая очаровательная строптивость. Мелинду нельзя ни к чему принуждать, со временем она сама захочет стать матерью.
Поднимаясь на второй этаж, Найджел уже не впервые подивился тишине, царившей в громадном доме. Толстые каменные стены служили непреодолимой броней, отгораживая комнаты от звуков внешнего мира. Эту особенность очень ценил Джеймс, который сейчас работал над рукописью в своем кабинете. Оживить атмосферу особняка могла разве что Мелинда, но она с утра отправилась в Пуэбло. Найджел заикнулся было, что готов составить ей компанию, но она со свойственной ей мягкой решительностью отказалась.
— Дорогой, мне хочется побродить по магазинам в одиночестве и накупить себе всяких женских штучек, — с улыбкой возразила она. — Зачем тебе ехать со мной? Ведь ты будешь скучать.
Найджел мог бы сказать, что с ней он не стал бы скучать, даже изучая старый телефонный справочник, но он прекрасно знал, что настаивать бесполезно. Уж если Мелинда решила… Он усадил Мелинду в «шевроле» и, взяв с нее обещание быть осторожной, направился в дом.
Упрямство Мелинды нередко служило им с Джеймсом поводом для добродушных насмешек. Особенно ее привычка неизменно отказываться от услуг шофера всякий раз, когда ей надо было съездить в город. Найджел, впрочем, считал это совершенно нормальным. Однако Джеймс с его старомодными взглядами считал это неженственным.
— Женщине больше пристало быть пассажиркой, — говорил он всякий раз.
— Таково, по-вашему, место женщины в автомобиле и в обществе? — насмешливо уточнял
