позволишь, я сам этим займусь.
К его удивлению, Мелинда решительно покачала головой:
— Нет. Он бы этого не хотел.
И вновь Найджел изумился, насколько хорошо Мелинда знала своего отца. Действительно, Джеймс Эдвардсон избегал шумного общества, гостей, приемов, всего того, чем бывает до отказа заполнена жизнь обычных людей. В том, что его тесть был необыкновенным человеком, у Найджела не было никаких сомнений. Мелинда права — Джеймс не желал бы для себя пышных похорон с торжественными речами и всем прочим. Ведь и при жизни он хотел, чтобы рядом были лишь самые близкие ему люди.
— Может, ты хочешь, чтобы я взял на себя все хлопоты? Я готов. Тебе надо отдохнуть, ведь ты столько всего пережила.
Но Мелинда вновь ответила отказом:
— Нет, я займусь всем сама.
Найджел понял, что настаивать бесполезно, и перевел разговор на другую тему. Впрочем, о чем бы он ни заговорил, Мелинда либо молчала, погруженная в свои мысли, либо отвечала рассеянно и односложно, давая понять, что разговор ее не интересует.
В первые часы после внезапной смерти Джеймса Найджел со страхом ожидал, что Мелинда вне себя от горя будет биться в рыданиях. Ведь она была так привязана к Джеймсу, заменившему ей мать и, уж если на то пошло, родного отца.
Однако ничего подобного не произошло. Мелинда если и плакала, то в полном одиночестве. Найджел в очередной раз убедился, что не в характере его жены выставлять напоказ свои переживания, даже в присутствии самых близких людей. Она лишь стала еще более замкнутой и молчаливой, чем обычно. И еще эта пугающая бледность, просто невероятная в контрасте с черным платьем.
7
Наконец все было кончено. Как ни велика была скорбь Найджела, он не мог не признаться самому себе, что сама атмосфера дома стала менее тягостной, словно в него постепенно возвращалась жизнь. Может, и Мелинда вспомнит наконец, как сильно он, Найджел, в ней нуждается.
Чего бы он только ни отдал, чтобы Мелинда стала прежней — нежной, женственной, немного эгоистичной и не всегда понятной. Словом такой, какой он знал ее и любил, со всеми ее странностями и недостатками. Сейчас в женщине, в которую превратилась его жена, он мог уловить лишь внешнее сходство с прежней Мелиндой. Его пугала эта молчаливая отрешенность, словно Мелинду постоянно окружал какой- то невидимый, но очень прочный кокон.
Найджел направился в большую гостиную, надеясь увидеть там жену. Он знал, что это была одна из любимых ее комнат в их огромном доме. Мелинда уверяла, что из ее окон открывается великолепный вид на горы. Сейчас Найджелу вдруг ни с того ни с сего пришло в голову, что из окон в этой части дома нельзя увидеть лужайку, заросшую колокольчиками. Впрочем, теперь, в это время года, подобное преимущество не имеет значения.
— Доброе утро, дорогая. — Найджел был приятно удивлен, что его расчет найти в гостиной жену оказался точным.
Мелинда, сидя в вольтеровском кресле, рассеянно листала какой-то журнал. Не отрываясь от этого занятия и не глядя на Найджела, она лишь слегка кивнула в ответ на его приветствие.
— Ты куда-то собралась? — спросил Найджел, подходя к ней.
Мелинда была одета в черный брючный костюм, шею закрывал высокий ворот тонкой светло-серой водолазки. Ее волосы были гладко зачесаны и казались темнее, чем обычно.
Найджел наклонился, чтобы поцеловать Мелинду, но тут она вскинула на него глаза. Ее взгляд был таким холодным и отчужденным, что Найджел невольно вздрогнул.
— Нам надо поговорить, — отложив журнал, ровным голосом произнесла Мелинда.
Найджел, обескураженный таким вступлением, занял второе кресло.
— Что ж, — он улыбнулся и развел руками, — конечно, ведь мы с тобой не говорили целую вечность.
Слова повисли в воздухе, его попытка разрядить обстановку потерпела неудачу. Мелинда не улыбнулась в ответ и молча и серьезно смотрела на мужа.
— Нам необходимо расстаться. — Ее голос был таким же холодным и бесстрастным, как и взгляд.
Как сильно ни был потрясен Найджел, услышав эту короткую реплику, он не мог не признать, что ждал чего-то подобного. Последние несколько дней он только и делал, что лгал самому себе. Все это время Мелинда намеренно избегала его, а он малодушно объяснял это ее желанием побыть наедине со своим горем. При этом он упорно делал вид, что не замечает ее мимолетных неприязненных взглядов и ледяного молчания.
Значит, его первоначальное предположение оказалось единственно верным — Мелинда считает его виноватым в смерти отца. Если так, то он должен переубедить ее во что бы то ни стало. Если это удастся, его жена останется с ним и больше никогда не произнесет этих страшных слов.
Найджел поднял на Мелинду измученные глаза. Она не отвела взгляда, продолжая смотреть на него с прежней холодной неприязнью.
— Послушай, Мелинда, — заговорил Найджел, изо всех сил стараясь сохранить спокойный тон, — я понимаю, ты считаешь, что это я виноват… виноват в смерти мистера Эдвардсона. Но поверь, если бы я хоть на секунду мог предположить…
Изящные брови Мелинды недоуменно приподнялись, неприязненное выражение уступило место холодному удивлению.
— Я считаю тебя виноватым? — переспросила она. — О чем ты говоришь?
Найджел провел ладонями по лицу. Он предполагал, что разговор будет трудным, но Мелинда, видимо, с самого начала решила уклониться от общения. Она возвела вокруг себя каменную стену. Он, Найджел, должен ее разрушить чего бы это ни стоило.
— Я понимаю, что в чем-то ты права, — торопливо продолжил он. — Я действительно не должен был оставлять Джеймса одного. Но теперь ничего не поделаешь. К тому же он не хотел бы, чтобы мы расстались, ты же знаешь!
Тон Найджела стал умоляющим, он не сводил с Мелинды глаз. Только бы она поверила, только бы поняла!
Мелинда несколько секунд недоумевающе смотрела на него, потом внезапно хлопнула в ладоши и рассмеялась. Ее смех, резкий и неуместный в тишине уединенного дома, ошеломил Найджела. Он всерьез испугался за жену — после всего пережитого ее нервы на пределе. Может быть, она права и им действительно надо ненадолго расстаться. Мелинде следует сменить обстановку, немного побыть одной, вдали от всего, что связано с тягостными воспоминаниями. Найджел приготовился сказать это, но его ждало новое потрясение.
— Поверь мне, Найджел, я не стала бы тебя винить, даже если бы ты убил его собственными руками. — Мелинда произнесла это совершенно спокойно, ее губы слегка улыбались, но глаза оставались холодными. — Понимаю, что это звучит чудовищно, но я очень рада, что наконец избавилась от этого деспота.
В гостиной воцарилась тишина. Найджел был настолько ошеломлен услышанным, что, казалось, утратил способность не только мыслить, но и что-либо чувствовать. Видимо, Мелинда предвидела подобный эффект от своих слов. Она спокойно ожидала, когда к Найджелу вернется способность говорить.
— Мелинда, если это шутка, — внезапно севшим голосом, заговорил Найджел, — то одна из самых неудачных. К тому же сейчас не время шутить. Или, может, я ошибся и неправильно тебя понял? О каком деспоте ты говоришь?
Мелинда, вздохнув, скрестила руки на груди, словно желая окончательно отгородиться от мужа.
— Нет, ты не ошибся. — Ни малейший эмоциональной окраски в ее голосе. — Я говорю именно о Джеймсе Корнелиусе Эдвардсоне, величайшем ученом своего времени, знаменитом на весь мир
